Ирку усадили перед ярко освещенным зеркалом, и обучение началось.

– Сначала я покажу, что можно сделать с твоим лицом, – сказала Зоя Семеновна, надевая очки и жестом фокусника отодвигая крышку столешницы, под которой оказались заполненные косметикой ящики. – А потом и начнем, помолясь.

Ирка не верила своим глазам. Сперва ее сделали взрослой, затем состарили, изменили форму губ, последовательно превратили в красавицу, дурнушку и копию всемирно известной актрисы, и наконец, смыли все, не оставив ни грамма косметики. Первый раз в жизни она поняла выражение «лицо как чистый лист».

– А я так смогу? – Девочка жадно рассматривала баночки, кисти, карандаши и разнообразные тюбики, лежащие перед ней. – Вот так, чтобы как Монро?

– Сможешь, если будешь хорошо учиться, – без улыбки ответила Зоя Семеновна. – Но когда ты научишься, тебе не захочется этим пользоваться.

Ирка недоверчиво посмотрела на женщину. С ума та сошла, что ли? Как это – не захочется пользоваться? Да она будет каждое утро рисовать на себе Анджелину Джоли! Монику Белуччи будет рисовать, чтобы в школе все умерли от зависти! Ей давно хотелось, чтобы Костя Лапин из одиннадцатого «В» обратил на нее внимание, и теперь, честное слово, она своего добьется!

Полтора месяца подряд каждый день Ирка после школы ехала к Зое Семеновне. На первых занятиях лепила непослушными пальцами из гипса и – словно в насмешку! – из пластилина, слушала про «золотое сечение» – зачем?! – и занималась вещами, на первый взгляд не имеющими никакого отношения к макияжу и гриму. Но вскоре она уже рисовала себе брови и скулы, с помощью специальных мягких шариков формировала щеки, со смехом наклеивала усики, а на носу лепила бородавку, которую сама же и мастерила из подручных материалов. Зоя Семеновна лишь изредка роняла слова одобрения, но внутренне была очень довольна: девчонка все схватывала на лету и не боялась экспериментировать.

Они примеряли десятки париков, гримировали белые пластиковые головы, жутковатым рядком выстроившиеся у Зои Семеновны на подоконнике, оттачивали на бесцветном Иркином личике пять базовых образов, которые преображали ее. По утрам, собираясь в школу, девочка понемножку применяла новые знания: каждый раз чуть по-другому выстраивала лицо, меняя акценты. Мысль превратить себя в Мэрилин Монро больше не приходила ей в голову – она стала нравиться себе такой, какая есть.

С Михаилом Степановичем они занимались теперь только по выходным. Впрочем, это были и не занятия, а долгие прогулки, во время которых Гройс что-то рассказывал, объяснял, а Ирка слушала и запоминала.

Она не замечала, что старик постоянно исподтишка наблюдает за ней. К концу первого месяца он признался сам себе, что девочка удивляет его. Он взял Ирку к себе в минуту душевной слабости, без особой надежды на то, что из этой затеи выйдет что-нибудь путное. Просто пожалел ее, честно говоря. Такая она была несчастная, такая затравленная, когда стояла у подъезда и что-то объясняла ему про свою семью, боясь, что ее прогонят… И вместе с тем так безрассудно храбро бросилась ему на помощь в парке, что Михаил Степанович, хоть и сердился на девчонку за это, все-таки не мог не отдать должное ее смелости.

Она казалась ему совсем маленькой для ее шестнадцати лет. Ровесницы – юные красотки, расцветающие женщины, а эта &ndas