<style name="20">Она стояла будто в каком-то параличе, ошелом­ленно глядя на все это, а сзади к джипу подъехал такой же темный, хищный «БМВ», дважды мигнул фарами, и высокая машина, в которой исчез Клемешев, с ходу набрав большую скорость, унеслась по проспекту, а за ней, не отставая, помчался призе­мистый «БМВ».</style>

<style name="20">Все это было настолько ужасно, что с минуту Наташа старалась уверить себя, будто обозналась в темноте. Но она недолго тешилась самообманом. Разумеется, то был</style><style name="a0"> он,</style><style name="20"> и никто другой, — его поход­ка, его силуэт, его ладная, степенная, хозяйская выправка. Как ни глупо, больше всего, конечно, запали в душу те две девки в вызывающе роскошных шубах и замшевых сапогах выше колен, какая-то их непонятная или, напротив, слишком понятная со­отнесенность с тем человеком, с которым она, не думая ни о чем, спокойно и доверчиво ложилась в постель.</style>

<style name="20">Потом она еще не однажды видела его в городе... Несколько раз его лицо мелькало в проезжавших машинах, а как-то ее случайно занесло на какой-то митинг, где он был первым оратором и заводилой. И Наташа вновь поразилась его удивительной, не­заурядной способности к перевоплощению. Вели­кие актеры расплакались бы от зависти! То вкрад­чивый, то романтичный, то гневно-негодующий, то ревущий, как взбесившийся бык, слепо бегущий на врага, наставив острые рога... Пожалуй, по этой части он перещеголял бы и самого вождя, преслову­того «сына юриста».</style>

<style name="20">Он становился заметным человеком в городе, его имя все чаще мелькало в газетах и на телевидении. Местные телестанции все чаще приглашали его на свои ток-шоу, и он уверенно, солидно и легко раз­давал налево-направо советы, как жить, как защи­щать права, а главное — как собирать в один кулак силы «в борьбе с новым тоталитаризмом, пришед­шим под фальшивым флагом лживой демократии».</style>

<style name="20">Она смотрела на него — экранного — даже с каким-то интересом. Он и правда являл собой пре­любопытный человеческий экземпляр. И что бы ни чувствовала она к нему, невольно признавала, что он действительно самородок, та самая «пассионар­ная» личность, о которой столько понаписал в своих сумбурно-гениальных творениях косноязы­кий старик, сын Ахматовой. Но как бы то ни было, он, Клемешев, мог вещать сколько угодно и сколько угодно разглагольствовать о высших ценностях и свободах человека и гражданина. Уж кто-кто, а она- то доподлинно знала,</style><style name="a0"> кто</style><style name="20"> он таков на самом деле, знала, что там у него за душой, что почем в его неистощимом краснобайстве демагога, на чем зиж­дется и на каких дрожжах поднимается, как опара, его публичная слава.</style>

<style name="20">А однажды, когда она возвращалась домой, ее обогнал и резко осадил у бровки тротуара знакомый тяжелый джип, и из него, широко раскинув руки, как для объятий, выскочил Клемешев.</style>

—  <style name="20">Мать честная, никак, ты, Натаха?! Ты что, мать, не узнаешь? Своих, блин, забываешь?</style>

<style name="20">Она не успела ни свернуть, ни перебежать на другую сторону улицы, ни юркнуть в подъезд. Она стояла и просто смотрела на него. Но он был замет­но пьян, возбужден и не сразу распознал значение направленного на него взгляда ее больших серых глаз.