— Можно пойти мне и поснимать вместо Гилмора? — спросил Ники. — Я бы не прочь пощелкать герцогиню.

Имоджин хихикнула.

— Она тоже считает тебя красивым.

— Она обо мне слышала? — удивился Ники.

— Да, они тоже иногда смотрят телевизор, эти сильные мира сего. А самые смышленые из них могут даже читать. А теперь, кто угостит меня выпивкой? — спросил Ларри.

— Никто, — твердо заявил Матт. — Тебе надо выпить кофе, чтобы очухаться, иначе у тебя будут сильно дрожать руки, и ты не сможешь ровно держать камеру.

— Немного коньяка не повредит, — сказал Ларри.

Кейбл встала из-за стола и, бросив ядовитый взгляд в сторону Имоджин, заявила:

— Теперь, когда она наконец соизволила появиться, не могли бы мы пойти в какое-нибудь более интересное место?

Матт вытащил из кармана конверт с вырезками и бросил его на стол.

— Если хочешь, можешь идти, а мне надо все это прочитать. Имоджин, девочка моя дорогая, присаживайся здесь, — он указал на соседний стул, — и если ты не слишком утомилась, будь так любезна, расскажи мне подробно все, что произошло, начиная со спасения ребенка.

Глава четырнадцатая

На следующее утро Имоджин проснулась поздно. Опять был солнечный жаркий день. Через открытое окно на утренней лазури неба видны были редкие и небольшие белые облака. Она лежала, припоминая необыкновенные события последних сорока восьми часов: сначала Матт преобразил ее в Сен-Тропезе, потом они встретили довольно странного по любым меркам Антуана; потом под угрозой охранников Браганци Матт ночью целовал ее, а наутро от нее отмежевался; потом она спасла Рики, застала Ники и Кейбл в постели и наконец — знакомство с Браганци и герцогиней. Поживи немного, наберись опыта, сказал ей Матт. Что ж, она начала его набираться. И все же, когда она рассматривала в зеркале свое гладкое загорелое лицо, то нашла, что выглядит такой же юной и круглоглазой, как всегда. Она посмотрела на пурпурную астру, вянущую в ее дневнике, и вздохнула.

Она уже оделась и думала о том, как там у Матта и Ларри пошло дело с Браганци. В дверь постучали. То была Трейси, собравшаяся идти на пляж.

— Страшная жара, — жаловалась она, когда они уже шли по набережной. — Даже в майке чувствуешь себя как в меховой шубе.

— Как Ларри поднялся сегодня?

— Подняться-то поднялся, но чувствовал себя скверно. Никогда не видела парня, которого бы так ломало после выпитого. Эта Кейбл сварливая, правда?

— Да, — вздохнула Имоджин.

— Мне ночью снилось, что у меня выпали все зубы, — сказала Трейси, — Что бы это могло значить?

— Вероятно, что ты боишься, как бы у тебя не выпали все зубы, — предположила Имоджин.

Она заметила, что даже самые загорелые и пресыщенные французы выпрямлялись, подбирали животы и брали Трейси на заметку, когда она проходила мимо, сверкая серебрянным водопадом своих волос и извиваясь всем телом. Это должно было еще сильнее разозлить Кейбл.

Они нашли Ивонн и Джеймса на середине пляжа. Ивонн что-то ворчала и со своим картонным клювом была похожа на сердитую гусыню.

— Привет. Как спали? Я очень плохо. Чересчур жарко. Я не могла заснуть ни на минуту, и, мало того, меня мучили жуткие кошмары с какой-то медузой, а когда я встала, то обнаружила этот страшный комариный укус, и вода в душе была сегодня холодная.

— Как ты там вчера вечером? — спросил Джеймс, при виде их заметно повеселевший.