***

Я уже занёс одну ногу в коляску, когда… раздались крики в той стороне, куда мы должны были ехать. Пришлось мне убирать ногу с подножки и повернуться в сторону, откуда слышался не только шум драки и крики, а уже и раздавались револьверные выстрелы.

Охрана, а затем и мои телохранители, стали перемещаться на грохот выстрелов, чтобы разобраться и уничтожить агрессивно настроенных людей, желающих потасовкой омрачить нашу свадебную церемонию. Ничего серьёзного я не предполагал, списывая эту суматоху на глупые разборки за место, где было бы лучше видно свадебный кортеж. Я ошибался…

Фёдор Лисин отчётливо видел перед собой Иоанна Тёмного, который с озабоченным выражением лица смотрел в ту сторону, где работала отвлекающая группа. Нужный момент настал!

Убедившись, что рядом не осталось никого, кто мог бы помешать, он, выпростав из-за пазухи внушительных размеров револьвер, выставил его перед собой и, вынырнув из толпы, бросился к Мамбе, одновременно уверенно нажимая на взведённый курок.

Я уже было расслабился, и снова захотел сесть в коляску, когда, внезапно вывернувшись из толпы, в сторону процессии бросился неизвестный человек. В руках он держал большой револьвер. Вытянув его перед собой, он стал торопливо стрелять, целясь в меня.

Завизжали пули, пронзая мою одежду. Понимание ситуации мгновенно заполнило собою расслабленный мозг, а рука машинально пролезла сквозь длинную прорезь свадебной одежды, доставая из кобуры моего верного товарища.

Грохот третьего выстрела застал меня уже с маузером в руке и двумя рваными полосами на плече и животе. Я ведь тоже не стоял на месте в ступоре, а двигался, пытаясь уйти с линии прицельного огня.

Поднятый навскидку маузер выстрелил, приведенный в действие нажатием моего пальца на спусковой крючок. Я успел сделать ещё один выстрел, когда предпоследняя пуля, выпущенная из револьвера нападающего, ударила меня прямо в грудь, отшвырнув назад.

Я упал, упал и убийца. Моя пуля попала ему в голову, разворотив череп в районе переносицы.

— Мамба, — вскрикнула Заудита, сидя в коляске в полном ошеломлении от развивающихся непредсказуемых событий.

— Мамба, ты жив? — вскрикнула она ещё раз и бросилась ко мне, пока я лежал на земле, запутавшись в своих тяжелых праздничных одеждах (всё же, в них был толк).

Тяжёлое золотое шитьё приостановило свободный полёт пули. Затем пуля, пробив одежды, уткнулась в толстый кожаный жилет, который я практически никогда не снимал, находясь в людных местах. Пробив и его, она застряла в мышцах груди, но так и не смогла проникнуть дальше.

Фредерик Эванс напряжённо всматривался в происходящее перед ним. Лисин выскочил из толпы, как они и планировали, и, выхватив револьвер, стал стрелять из него на ходу, целясь в Иоанна Тёмного.

— Вот дурак, — выругался Эванс, — слишком рано, поторопился, неопытность подвела. Эти молодые социал-революционеры, им бы только стрелять во всех, поборники борьбы с монархизмом. Идиоты…, - и он зло сплюнул сквозь плотно сомкнутые губы.

Но одна из пуль, всё же, свалила Иоанна Тёмного, который смог застрелить Лисина. Полученный Эвансом приказ был однозначен — Иоанн Тёмный должен быть убит любым способом, и наверняка, иначе… Про иначе Фредерик старался не думать.

А Мамба был жив, это стало очевидно, когда он с натугой начал подниматься навстречу своей новоиспечённой жёнушке. Этого Эванс не мог допустить, и решился на крайнюю меру, лихорадочно доставая обе бомбы, спрятанные в громоздком фотоаппарате.

Он сознавал, что разрыв мощной бомбы может убить и дочь императора. Убивать Заудиту было крайне нежелательно, но такой вариант, тем не менее, всё равно допускался, потому как — любой ценой!

Толпа, ранее стоявшая стеной по обочинам дороги, по которой должен был проехать свадебный кортеж, сейчас разбегалась во все стороны, стараясь укрыться от стрельбы.