Толпа, ранее стоявшая стеной по обочинам дороги, по которой должен был проехать свадебный кортеж, сейчас разбегалась во все стороны, стараясь укрыться от стрельбы.

Пользуясь суматохой и неразберихой, Эванс сделал два шага вперёд и, достав бомбу, с силой швырнул в сторону Мамбы и Заудиты. Подготовив вторую бомбу и занеся руку вверх, Эванс невольно встретился взглядом с Мамбой, и застыл, не в силах пошевелиться, загипнотизированный нечеловеческим выражением дикой ярости, плещущейся в глазах черного короля.

Убийца успел запалить вторую бомбу, когда его грудь получила сразу две пули, он упал, бомба тоже, и через секунду раздался второй взрыв, заглушив разрыв первой бомбы, сделавшей своё дело.

Заудита бежала ко мне, со страдальческим выражением на лице, выставив вперёд нежные смуглые руки. За ней я, вдруг, заметил высокого европейца, достававшего из фотоаппарата, размещавшегося на треноге, не сменные кассеты, а два предмета, очень похожих на РГОшки, только намного больше. «Бомбы», — осенило меня и, несмотря на рану, я похолодел.

Пока я думал, европеец запалил бомбу и через секунду ловко метнул её в нашу с Заудитой сторону. Запалив и переложив в правую руку следующую, он собирался швырнуть и её.

— Нет!!! — закричал я, с ужасом глядя, как первая граната, кувыркаясь в воздухе, летит прямо к нам. Ярость, дикость, звериная злоба, ненависть захлестнули меня с головой, даже без унганского эликсира.

Время словно остановилось и потекло утомительно медленно, вязко отсчитывая миллисекунды жизни. Маузер, подчиняясь моей воле, выстрелил два раза. Я отчётливо видел цель, словно приблизившуюся ко мне вплотную. Два выстрела прогрохотали один за другим, и я не сомневался, что обе пули попадут точно в цель.

Тень смерти накрыла европейца, жить ему оставалось не больше мгновения. Но граната уже нависала над Заудитой. С ужасом и отчаянием я видел, что тень смерти стремительно накрывает и её своим тяжёлым могильным пологом.

— Нет!!! Не надо, Боже, не надо!!! Я не прощу!!!

Заудита, видя отчаяние на моём лице, успела лишь повернуться навстречу своей смерти, в удивлении распахнув огромные глаза и пытаясь поймать непонятный ребристый предмет, которого так испугался её муж.

Громкий взрыв разорвал в клочья её одежды, выжег лучистые глаза, оторвал протянутые навстречу руки и бросил всё то, что осталось от бывшей секунду назад молодой женщины на пыльную, истоптанную сотнями ног землю.

— Ненавижу! — Ненавижу! — захлёбываясь яростью, страхом, гневом, отчаянием и безысходностью, кричал я, наблюдая, как происходит непоправимое. Ничто не вечно на земле, не вечна и моя жизнь. Но за что умирала сейчас эта женщина, за что я опять остался один. За что???

Подхватившись с земли, я сделал два шага и опустился перед телом Заудиты, распластанным на земле. Поднимая обеими руками землю, пропитанную кровью, я подносил её к своему лицу и рыдал.

Рыдал взахлёб, не всхлипывая, не вдыхая в перерывах воздух, а просто орошая своими слезами окровавленную землю, зажатую в моих руках. Заудита умерла. Её душа, оторвавшись от тела, кружила надо мной, не решаясь сразу улететь туда, куда мне не было доступа, словно прощаясь с моим залитым кровью сердцем и потерянным в горести сознанием. Покружив, она вознеслась ввысь, и вскоре растаяла среди ясного неба.

Как только я осознал это, неведомая сила всколыхнулась во мне.

— Будьте все вы прокляты! Я уничтожу вас. Я знаю, кто приказал это сделать и ради чего. Слышите вы, я знаю. Я объявляю войну Британской империи. Войну до конца. Клянусь своей кровью и духами Африки. Я уничтожу её. Я уничтожу всех, кто отдал этот приказ, и всех, кто задумает сделать такое вновь.

— Бойтесь меня, Мамбу, царя Судана, Иоанна Тёмного, Иоанна Мстителя.