Английские крейсера подоспели только к вечеру, когда сражение уже было закончено, а город полностью разграблен. Обстреляв его горящие здания, они не стали высаживать десант, а остались на рейде, дожидаясь военного транспорта, который прибыл лишь поздним утром следующего дня.

Началась выгрузка пехотной дивизии. Английские солдаты, в ярких синих мундирах, торопливо сбегали по трапам в порт, полагая, что город уже покинут мамбовцами и те отступили, испуганные непрерывным обстрелом окрестностей города из морских орудий, но они ошибались.

Всё это время, в каждой яме, траншее или одиночном окопе, прячась во дворах, в подвалах зданий сидели и лежали отборные воины, терпеливо дожидаясь удобного момента для атаки, сигнал к которой должен был подать рас Ярый. Их было не так много, ведь ни Ярый, ни Баламут не знали, какое количество войск будет высажено на берег, да они даже не предполагали, что на помощь португальцам англичане перебросят целую пехотную дивизию. И сейчас на берег высаживались десять тысяч пехотинцев, намереваясь отбить обратно и порт, и город, закрепившись вокруг него и создав необходимые для этого, но уже бетонные, укрепления.

Забравшись на высокую пальму, тощий, но проворный и жилистый негр, держась за дерево одними ногами, подносил к глазам бинокль, и, глядя в него, как в магическое зеркало, громко выкрикивал сообщения обо всём, что происходило сейчас в порту Луанды.

— Пора, — услышав очередную порцию информации, сказал Баламут.

— Пора, — повторил за ним Ярый и крикнул стоящим неподалёку от него барабанщикам и трубачам — «Сигнал к атаке!».

Поднеся к губам длинные трубки, сделанные из дерева и бычьих рогов, трубачи набрали воздуха, отчего их щеки мгновенно округлились и стали похожими на теннисные мячи, и выдули из труб долгий, пронзительный сигнал.

Этот долгожданный звук унёсся ввысь и далеко в стороны, вслед ему понеслась барабанная дробь, извлекаемая из тамтамов. Услышав этот сигнал, из всех щелей, окопов, подвалов и траншей поднялись в атаку негры, до поры, до времени коротавшие там минуты ожидания и подсчитывавшие свои барыши, которые планировали получить в результате разграбления города.

Вскинутые на ноги пронзительным звуком боевой трубы и ритмичной дробью тамтамов, в звуках которой был зашифрован приказ, они, как тараканы, учуявшие запах еды, бросились в атаку, собираясь на ходу в колонны, как капли воды во время дождя собираются в ручейки и реки. Отдельные единицы сливались в десятки, десятки в полусотни, полусотни в сотни. И вот уже в атаку на спешно десантирующихся на берег англичан выдвинулись две тысячи закалённых в многочисленных битвах черных бойцов.

К тому же, они были не одни, на помощь им со всех сторон бежали воины пехотных батальонов, прятавшиеся в высокой траве саванны. Но им нужно было время, чтобы добежать до города и порта, не попав при этом под огонь артиллерии английских крейсеров.

С крейсеров же внимательно наблюдали за разгрузкой военного транспорта, помогая огневой поддержкой своих орудий, выборочно стреляя по квадратам города, за территорией порта. Но корабли хорошо воюют на море, а солдаты — на суше.

Скученность, ограниченность пространства, спешка, сыграли свою отрицательную роль. Бой, завязавшийся в порту, плавно перетёк с пристаней на подступы к порту и заставил англичан экстренно выгружать весь личный состав, который ещё находился на кораблях.

На рейде дожидались ещё два парохода, которым не хватило места под выгрузку солдат. Увидев хаос, который начал твориться в порту, генерал Робертсон, командовавший данной пехотной дивизией и находившийся на одном из крейсеров, отдал приказ швартоваться на любом пирсе, даже разбитом, а разгрузившимся пароходам срочно уходить из бухты и не выгружать оставшееся имущество.