Припев

Сыны Гаэла! Мощь земли!

Прервём тьму долгой ночи.

Сомкнём ряды, и мы в пыли

Порвём тиранов в клочья.

Огонь, что очи наши жжёт

Смотри — зарёй восток зажёг

Смерть саксам! Мы идём вперёд!

Мы песнь поём солдат.

Десяток оставшихся в живых негров, в ответ на это, подожгли всю башню и, стреляя из её разбитых окон, долго кричали изощрённые проклятия в адрес англичан, а потом, когда закончились патроны, с криками: «Африка с нами!», ни на минуту не задумавшись, выбросились из бойниц.

Столпившиеся внизу военные и полицейские, а также немногочисленные чиновники и клерки, успевшие спастись, с ужасом смотрели на это самопожертвование, не в силах его понять и осознать.

Сыщики Скотленд-Ярда, по горячим следам, пытались выяснить, кто были те белые люди, которые сожгли сами себя на костре, но по их обугленным остаткам невозможно было это понять, а личных вещей у них с собой не было. Активные поиски и выяснения, откуда взялись эти люди, ни к чему не привели, кем они были, так и не смогли узнать, а Вествуда, хоть и вычислили, но поймать уже не смогли. Его следы затерялись в Египте.

Про негров и так всё было понятно. В Лондоне, а также в некоторых штатах САСШ, начались спонтанные суды Линча. Кого они не коснулись, тех в Великобритании заочно засадили за решётки, нисколько не заботясь о том, виновны ли они.

В Великобритании нет презумпции невиновности, и каждый гражданин, которого обвинили в преступлении, изначально должен доказать, что он невиновен. А как он сможет это сделать, это его дело. Во всех газетах напечатали некрологи, список которых был размещен на шести страницах. Этот день навсегда остался в памяти английского народа, да как вы уже догадались, и не только в его памяти.

Глава 19 Рики, Тики, Тави

Рики, Тики, и Тави, были тремя братьями народности фульбе. Случайно попав в войско раса Ярого, они прошли с ним весь путь, добравшись до Хартума и неожиданно для себя, попав в сферу влияния Палача.

Этот человек, высохший как акация, такой же худой и корявый, как и она, весь перекрученный тугими жилами и железными мышцами в пополам со шрамами, обладал мистической способностью всё видеть и замечать. Казалось, ничто не могло укрыться от него в этом мире.

Сейчас же его жёсткие глаза внимательно смотрели им, прямо в их дикарские души, пытаясь увидеть там то, что они тщательно скрывали под тонким слоем воспитательного воздействия родителей и родового племенного менталитета, и видимо смог, что-то увидеть, раз дал приказ, забрать их учиться на унганов.

Все трое обладали стремлением управлять и манипулировать другими в своих целях, но не умели ни делать этого, ни вообще понять тех чувств и мыслей, что скрывались глубоко в их подсознании. Зато это смог увидеть Палач, этот тонкий знаток человеческих инстинктов и животных желаний.

Как бы там ни было, но все втроём они оказались в школе унганов, которой, как это ни странно, руководил не природный негр и не пришедший из глубин континента один из великих унганов, а выходец с карибских островов, некий Андре Хосес, попавший в Африку неведомыми путями жизни и смерти.

Горячий поклонник культа Вуду, зародившегося скорее не в Африке, а на испаноязычных островах, он увидел в Мамбе мессию, спустившегося в этот мир, чтобы сделать его лучше и справедливей.

Этот самый Андре Хосес попал в Африку вместе с афроамериканцами второй волны, успев повоевать против португальцев и французов, и выжив в той мясорубке войны за продовольствие, что разразилась сразу вслед за этими войнами. Приняв судьбу, какой она есть, он перешёл работать на строительство железной дороги от порта Матади до Леопольдвилля.

Физически крепкий, он был высоким креолом, с такой мешаниной генов и крови самых разнообразных представителей и белой, и красной, и чёрной расы, что определить его расовую принадлежность, не взялся бы ни один из дипломированных специалистов в этой области.