Скаурус в последний раз взглянул на приготовления своих солдат. Не слишком много коров успели они украсить кольями, но около двух тысяч, пожалуй, наберется.

– Очень красиво, – иронически сказал Пакимер. – Ты полагаешь, что казды убегут от мчащегося на них леса?

– От леса вряд ли. А от лесного пожара?

Трибун взял из костра пылающую ветку и направился к стаду. Глаза Пакимера округлились.

– Надо напасть на них сейчас же, говорю я тебе!

– Остынь, Вахуш. До утра они от нас никуда не денутся.

Толстый казд плюнул в костер и предложил кусок дымящегося мяса племяннику. Вахуш сердито посмотрел на дядю и отказался. У него был длинный изогнутый, как у видессианина, нос, узкое лицо и движения хищника, выслеживающего добычу.

– Когда настигаешь врага, Припет, раздави его! – сказал он. – Так говорит Авшар, и он говорит правду.

– Так и есть, – согласился Припет. – И сделать это будет легко. Если разведка не врет, видессиане носятся по лагерю, как ненормальные. К тому же нас гораздо больше, трое на одного, и это в худшем случае.

Он махнул рукой в сторону многочисленных шатров. Стада в этой новой земле станут тучными и богатыми, подумал Припет. Вытащил бурдюк с вином, который добыл в недавнем бою. Это правда, что Авшар выиграл битву, которая дала кочевникам возможность получить новые земли. Но кто с той поры видел Авшара? В любом случае не колдун, лица которого никто не видел, а он, припет, вел в бой целый род. Он и его племянник – сын сестры его жены. В сражении парень показал себя совсем неплохо, не стоит его унижать.

– Мы не слезаем с седел несколько недель. Если отдохнем этой ночью, то будем лучше сражаться. Бери хлеб, он уже готов.

Припет отодвинул кусок железа, лежавший на кирпичах и служивший кочевникам плитой.

– Ты слитком часто советуешься со своим желудком, дядя, – сказал Вахуш уверенно, и уверенность эта вытравила из голоса юноши всякую мягкость, а вместе с тем уничтожила и последнюю надежду на то, что старший выслушает его благосклонно. Припет решительно поднялся на ноги, снисходительное выражение исчезло с его лица. Племянник Вахуш ему или нет, но он зашел слишком далеко.

– Если тебе хочется подраться, мальчик, иди в соседнюю долину.

Вахуш резко подался вперед.

– Я в любое время готов к… – Он заморгал. – Черный лук Авшара! Что это?

Низкий гул пошел со стороны долины. Крики боли, ужаса последовали за ним. Припет фыркнул с отвращением.

– Прочисти уши, парень. Ты что, никогда не слышал, как мычит корова?

Вахуш покраснел.

– Да, конечно. Скотос, я так нервничаю в эту ночь.

Увидев, что момент для драки прошел, его дядя расслабился.

– Не беспокойся. Крестьяне не умеют обращаться со стадами – посмотри, как они умудрились распустить своих коров. Будет неплохо, если несколько всадников пригонят стадо сюда, а заодно прихватят и беглецов, если те попытаются проскочить мимо.

– Это сделаю я, – сказал юноша. – Это меня успокоит.

Он направился к своей лошади, но вдруг остановился, и ужас исказил его лицо. Припет тоже посмотрел на запад и ощутил на лбу капли холодного пота. Гул креп, ширился, гремела уже вся долина, в которой спокойно спали казды. Стадо? Нет, это не могло быть стадом. Почва дрожала и вибрировала, будто вся земля корчилась в родовых схватках. Море пламени неслось на них, – по краю огненной волны скакал дьявол в темно‑красном покрывале и завывал жутким голосом. Отблески огня вспыхивали алым на его поднятом вверх мече.

Предводитель клана был отважным воином, закаленным в бесчисленных схватках, но с магией он связываться не хотел.