— Тебе больно, понастоящему больно. Сагорн понял это и объяснил Кэйд. Тогда и я сумела увидеть.

Рэп молча ел овсянку.

— Ты мучаешься с тех пор, как Зиниксо сказал тебе пятое слово. Огонь ты затушил, но не избавился от него. Я права? Тебя сжигает с тех самых пор, не так ли?

— Оно не жжет, — заверил Рэп, удивляясь, как верно она угадала.

— Но причиняет боль? Вот почему ты так жутко выглядишь!

— Я выгляжу нормально!

— Это сейчас, для отвода глаз ты кажешься в полном порядке. Но там, на дороге… В тот первый момент, когда мы встретились, ты выглядел старше Эмшандара. Стоило мне ахнуть, и ты переменился. Не лги, тебе больно!

Лгать он не хотел, тем более ей, а объяснить ничего толком не мог, поэтому просто молчал. Он ждал, что Инос рассердится, и даже желал этого, но она не вспылила, только продолжала теребить салфетку.

— Я рада принять Злодея, Рэп, — почти спокойно сказала королева, — но и мне хочется чтонибудь подарить тебе. Скажи, что бы ты взял?

— Только Огненного Дракона.

Смятая салфетка замерла в ее руках.

— Рэп, я могу просить тебя об одолжении? — с каменным лицом произнесла Инос.

— Конечно, все, что угодно, — заверил колдун, не ожидая подвоха.

Инос молчала, и Рэп стал прикидывать в уме, что бы ей хотелось. Наверняка не золото, потому что опустевший сундук он вновь заполнил доверху.

«Может быть, она хочет поднять дамбу или както изменить замок? Что ж, пусть сама скажет, я не собираюсь совать нос, куда не просят», — решил Рэп, зачерпнув ложкой овсянку.

— Рэп, я хочу стать колдуньей.

Рука фавна замерла на полдороге ко рту. Ложка наклонилась, и с нее сполз комок горячей каши. В следующее мгновение овсянка и вслед за нею ложка шлепнулись Рэпу на колени, но он ничего этого не заметил.

— Инос, нет! — прошептал он. — Ты не знаешь, о чем ты просишь!

— Что ж, расскажи, и я узнаю.

— Говорить об этом и то ужасно — быть колдуном… Инос, ты перестанешь воспринимать людей такими, какими ты их привыкла видеть. Но изменится не только внешнее восприятие. Они сами станут для тебя раздражающе медлительными и поглупевшими. Хуже того, они потеряют в твоих глазах всю свою значительность! В любой миг ты сможешь иметь все, что душа пожелает, но именно поэтому угаснут желания. Когда нет преград, то и стремиться не к чему. Чьилибо мнения или нужды тоже потеряют значение. Нет, это ужасно. Ты не можешь хотеть этого!

Откровения Рэпа сильно напугали Инос, но она не желала выказывать свой страх.

— Ты сказал «все, что угодно»! — упрямо напомнила королева.

— Я не это имел в виду. К тому же у тебя уже есть то, что тебе нужно…

— Пусть я, как мне ни жаль, тупая и незначительная, но память у меня в порядке, и я могу поклясться, что своими ушами слышала слова «все, что угодно».

Рэп съежился, спрятав лицо в ладони. Это желание было хуже, чем любая плотская страсть, какую только можно себе вообразить. В его душе запели серебряные трубы фанфар, а в сердце затеплилась нежная, как рассвет, надежда. Казалось, спасение рядом!

«В конце концов, смог же я остановиться, сказав ей два слова, — уговаривал себя Рэп. — Даже вспоминать мука мученическая, и всетаки однажды я с этим справился».

«Еще бы не справиться, — отпарировал здравый смысл, — тебя ждал Зиниксо. Яростная ненависть переборола любовную страсть.