– И не меня одного! – с вызовом выпалил студент…

– Не беспокойтесь, барышни! – проигнорировал последнюю реплику император, обращаясь к женской части. – Господин Сазонов – не злодей и опасен исключительно для органов правопорядка. Даже больше скажу – он и его товарищи вернутся из этой аудитории в свои дома, а не на тюремные нары, если только не задумают устроить прямо тут штурм Бастилии. Пообещайте, Егор Сергеевич, что будете вести себя прилично, не пугать дам, устраивая революцию в аудитории. Так и быть, можете спускаться. Продолжим разговор без митинговой риторики.

Пока Егор Сергеевич Сазонов спускался с пьедестала на грешную землю под свист и улюлюканье однокашников, Мария Федоровна мучительно искала и не находила объяснение происходящему на ее глазах действу. «Где и когда Никки научился разговаривать с толпой, с такой агрессивной, заранее настроенной против него? Кто его этому научил? Великий князь Николай Михайлович? Даже не смешно. Вон он стоит скромно, забившись в угол, с глазами нараспашку! Тут не яхт-клуб с его аккуратными тупыми приборами, тут о взгляд порезаться можно! Толпа, как зверь, чувствует, кто её боится и безжалостно расправляется с давшими слабину… А Никки – её скромный, тихий, застенчивый мальчик, чувствует себя среди этой неотёсанной публики, как рыба в воде!

Мысли Марии Фёдоровны бились о стену непонимания, как волны о борт корабля. А император тем временем уже вернулся на кафедру, облокотился о нее и продолжил прерванный монолог:

– Мы вступаем в ХХ век – время узкой специализации и международного разделения труда… Но при этом есть два дела, в которых абсолютно все являются специалистами – как воспитывать детей и как управлять государством. Особенно остро это чувствуется в среде интеллигенции. Образованные люди хотят, чтобы их мнение было услышано, а потенциал – использован. Стоять на пути лавины, спускающейся с академической горы, я не собираюсь. Поэтому нахожусь тут и готов слушать и использовать. Разговор будет публичным, без всякой цензуры, с отменой всех ограничений и запретов на политические дискуссии. Итак, господа будущие политики, что вы хотите предложить и что собираетесь строить такого, за что готовы идти в тюрьму и на каторгу?

– Рай, Ваше императорское величество! – с вызовом, громко и отчётливо произнёс Сазонов. – Мы собираемся построить царство небесное на Земле! И мы уверены, что у нас получится, если нам не будут мешать!

Аудитория вздохнула, как одно большое и грузное животное.

– Рай – это хорошо, – кивнул император, – я думаю, что никто из присутствующих, включая жандармских офицеров, не отказался бы хоть немного пробыть в таком месте ещё при жизни. Я даже не буду выказывать сомнения о наличии у вас планов и чертежей, которые позволят сконструировать эдемские сады без огрехов. Но если уж мы с вами находимся в храме науки, не правильнее ли было бы попробовать организовать для начала малую модель парадиза и проверить ваши планы и расчёты на себе и на своих друзьях?

Думаю, что при наличии столь весомой части студенчества, ищущей, бушующей, недовольной своим нынешним положением и уверенной, что они-то знают лучше, как управлять своим миром и вообще всей планетой, как следить за порядком, как налаживать свою жизнь. Ну что ж, думаю, мы сможем им помочь проявить себя, не конфликтуя с полицией. Для этой цели я предлагаю за чертой города образовать университетские самоуправляемые поселения по образцу американских кампусов, где организация быта, поддержание порядка и даже разрешение конфликтов будут отданы в полное распоряжение студенческих ассоциаций. Вот поживёте отдельно от строгих нянь – потренируетесь друг на друге, как строить общество Светлого будущего, а потом с приобретенным опытом – добро пожаловать во взрослую жизнь.