— Пожалуй, да, — глухо ответил Фостий, после чего Сиагрий вновь ухмыльнулся. Кое-какой опыт владения оружием у него был; отец решил, что это ему не помешает. Но Фостий не стал об этом говорить. Чем больше его будут принимать за беспомощного сопляка, тем меньше станут обращать на него внимания.

Он поднялся по темной спиральной лестнице в свою каморку. Когда Фостий открыл дверь, его челюсть удивленно отвисла: внутри его ждала Оливрия.

Удивление, однако, не помешало ему как можно быстрее захлопнуть за спиной дверь.

— Ты что здесь делаешь? — потребовал он ответа. — Хочешь, чтобы нас застукали вместе?

Оливрия улыбнулась.

— А разве можно найти более безопасное место? — прошептала она. — Все сейчас во дворе и слушают моего отца.

Фостий уже захотел броситься к ней и обнять, но упоминание о Ливании заставило его замереть.

— Верно. А знаешь ли ты, что сказал твой отец? — прошептал он и пересказал ей слова Ливания.

— О нет! — все еще шепотом выдохнула Оливрия. — Значит, он хочет твоей смерти. Я молилась, чтобы он этого не возжелал.

— Я тоже так думаю, — с горечью согласился Фостий. — Но что я могу поделать?

— Не знаю.

Оливрия протянула к нему руки. Фостий торопливо шагнул навстречу. Ее прикосновение заставило его если и не позабыть обо всем, то, по меньшей мере, счесть несущественным, пока он держит ее в объятиях. Но Фостий помнил, какую осторожность им необходимо соблюдать, даже тогда, когда бедра Оливрии сжимают его бока, и то, что должно было стать возгласами восторга, превратилось в еле слышимые вздохи.

Закончив, они уже привычно, как можно быстрее привели одежду в порядок.

Увы, удовольствие лениво поваляться после любви было не для них.

— Как же нам тебя отсюда вывести? — прошептал Фостий. Не успела Оливрия ответить, как он сам отыскал решение:

— Я пойду вниз. Тот, кто за мной присматривает — наверное, Сиагрий, — последует за мной. А когда мы уйдем, ты тоже сможешь спуститься.

— Да, прекрасный план, — кивнула Оливрия. — Должно получиться; в комнатах этого коридора почти никто не живет, так что вряд ли меня заметят, пока я не спущусь вниз. — Она взглянула на него с прежней расчетливостью. Нежные взгляды, которыми Оливрия одаривала его сейчас, нравились Фостию больше. — Когда мы только привезли тебя сюда, ты не придумал бы этот план так быстро, — сказала она.

— Возможно, и нет, — признал он. — Мне пришлось научиться очень многим вещам, которые я не имел привычки делать сам. — На мгновение он коснулся через ткань туники ее груди. — А некоторые из них мне нравятся больше остальных.

— Неужели ты хочешь сказать, что я у тебя первая? — Эта мысль едва не побудила Оливрию повысить голос, и Фостий тревожно взмахнул рукой. Но она уже покачивала головой:

— Нет, быть такого не может.

— Нет, конечно. Но ты первая женщина, которая мне нужна.

Подавшись вперед, она нежно коснулась губами его губ:

— Мне так приятно это слышать. Тебе, наверное, нелегко было в этом признаться, если учесть, где ты рос.

Фостий пожал плечами. Пожалуй, проблема заключалась в том, что он слишком много думал. Эврип и особенно Катаколон, казалось, без всяких проблем наслаждались жизнью на всю катушку. Но все это так, между прочим. Фостий встал.

— Сейчас я тебя покину, — сказал он. — Внимательно слушай и не выходи, пока не убедишься, что все тихо.