— Подчиняюсь вашему приказу, ваше младшее величество, — заявил Фостий, отдавая брату честь. Эврип ответил ему тем же.

— Я тоже несколько раз выполнял ваши приказы, ваше младшее величество, — заметил он.

— Братья, — произнесла Оливрия таким тоном, словно упоминала некую низшую форму жизни. Фостий и Эврип переглянулись, потом, улыбаясь, оба кивнули.

Глава 11

Крисп шлепнул себя ладонью по лбу и даже поморщился от боли.

— Клянусь благим богом, я идиот! — воскликнул он.

— Не сомневаюсь, ваше величество, — радостно согласился Саркис; вместе с Яковизием, Заидом и Барсимом он мог позволить подобные высказывания, не опасаясь навлечь на свою голову обвинение в оскорблении величества. — И в чем конкретно проявился сегодня ваш идиотизм?

— Я так разнервничался из-за Гарсавры, что начисто позабыл написать Эврипу и предупредить его насчет Фостия, — ответил Крисп и с отвращением шлепнул себя снова. Впрочем, что было для него характерно, он не стал зря тратить время на сожаления, а вместо этого достал из мешочков на поясе листок пергамента, перо и чернила, нацарапал несколько почти нечитаемых строк — покачивание в седле отнюдь не улучшило его почерк, — и крикнул: «Катаколон!»

Через секунду он вновь выкрикнул имя младшего сына, только громче.

— Да, отец? Чем могу тебе помочь? — спросил прискакавший Катаколон, пустив свою лошадь рядом с конем Криспа.

Крисп вручил ему письмо:

— Запечатай это, упакуй в курьерскую трубку и как можно скорее отошли в столицу.

— Будет исполнено. — Листок пергамента оказался слишком мал, и Крисп не смог его удобно сложить или свернуть, поэтому Катаколон прочел написанное, прежде чем отправился выполнять поручение Криспа. Когда он взглянул на отца, в его глазах мелькнула тревога. — Неужели дело обстоит настолько… плохо?

— Насколько плохо, не знаю, — ответил Крисп. — А вот насколько плохим может стать… клянусь Фосом, сын, все может обернуться в десять раз хуже. А вдруг он высадится в столице и прихватит с собой полный корабль фанатиков, которым не терпится умереть за светлый путь?

— Фостий? — Катаколон покачал головой. — Не могу в такое поверить.

— Главное, что я могу, — возразил Крисп. — А теперь пошевеливайся. Я дал тебе письмо не для того, чтобы из-за него спорить, а чтобы отправить в столицу.

— Да, отец, — печально ответил Катаколон.

— Не боитесь, что он его «случайно» потеряет? — спросил Саркис.

— Пусть только попробует, — заявил Крисп, которому пришла та же мысль. Он вспомнил разговор с Эврипом в столице. Если его сыновья приобретут достаточную уверенность в своей правоте, то перестанут исполнять его волю и начнут действовать, как сочтут нужным. Да, они превращаются в мужчин — причем в самое неподходящее время.

Неужели Фостий поступил именно так? Действительно ли, выбрав для себя светлый путь, он принял собственное решение, каким бы ошибочным оно ни казалось Криспу? Или же попросту нашел человека, чье лидерство предпочел отцовскому?

Крисп покачал головой. Знает ли сам Фостий ответ на этот вопрос?

Как нередко случалось за все эти годы, он заставил личные тревоги — равно как и проблемы, решить которые не мог сразу, — отступить на второй план.

Проблем хватало и без них. Армия теперь шла по плато и понемногу начала голодать, потому что вовремя не была налажена доставка припасов на новый маршрут.