— У меня и нет такого намерения, — сказал Кларенс.

— Умный мальчик. Бедняга Дел. — У него вдруг сжало грудь, дыхание остановилось. Но на этот раз он не почувствовал страха. Либо он снова вздохнет, либо нет, и на этом все кончится. Он вздохнул. — Дел прожил короткую, но яркую жизнь. Люди моего поколения привычны к ранней смерти. Почти все мои сверстники пали на той ужасной войне. Назови мне сражение, и я скажу, кто из моих друзей там пал и никогда больше не поднялся. Назови Фредериксберг, и я вспомню Джонни Кертиса из Спрингфилда, ему оторвало лицо. Назови… — Но он начал уже забывать и битвы, и имена. Все подернулось дымкой, прошлое путалось с настоящим.

— Я был уверен, что умру молодым, и вот дожил до этого дня. Я думал, что ничего не добьюсь… я искренне верю, что не было в истории человека, который добился бы столь многих успехов, как я, со столь малыми способностями и малым усердием. Тут нечем гордиться. И есть чем гордиться. — Он взглянул на Кларенса и с удивлением, смешанным с раздражением, увидел, что тот просматривает пачку свежих писем.

— Я вижу, ты занят, — в его голосе слышался упрек.

— Да и тебе есть чем заняться. — Кларенс даже не поднял глаз. Дочитав письмо, он клал его в одну из двух стопок на полу террасы. На одни, по-видимому, надо было ответить, на другие необязательно. Кто-то еще так делал? — попробовал вспомнить Хэй. Потом снова задумался о себе, который уже скоро не будет собой, и подумал, почему — он это он, а не кто-то другой или вообще никто. — Мне сопутствовал успех, о котором я не мог и мечтать в юные годы. — Но это была неправда. Поэт Джон Хэй, наследник Мильтона и По, стал всего лишь автором «Маленьких штанишек». — Мое имя печатается в газетах и журналах всего мира и не нуждается в пояснениях. — Кто сказал, что это единственное свидетельство подлинной славы, в отличие от известности? Кажется, Рут, но Хэй не мог вспомнить.

Он повернулся к Кларенсу, увидел, что тот уже на ногах. Впервые он заметил, что мальчик отрастил длинную острую бородку, не модную ныне среди молодежи. Надо сказать ему потактичнее, чтобы сбрил ее до конца лета.

— Президент хочет тебя видеть, — сказал Кларенс.

К собственному изумлению, Хэй вскочил на ноги и помчался по коридору, где толпились люди, в кабинет президента. Очевидно, Нью-Гэмпшир привиделся ему во сне, он просто вздремнул в Белом доме, ожидая, когда позовет президент. Японцы…

Президент сидел у окна и смотрел на Потомак и синие дали Вирджинии. Он сгорбился и не был похож на себя, шумного и полного энергии. Джексон с портрета над камином внимательно смотрел на них.

— Садитесь, Джон. — Знакомый высокий голос звучал устало. — Жаль, что вы не очень здоровы.

— Спасибо, мистер президент, — сказал Хэй и понял, что сделал ошибку, столь стремительно промчавшись по коридору. Он без сил опустился в специальное гостевое кресло; напротив на стене были развешаны военные карты, их в любой момент можно было закрыть желтой шторой, если посетитель не внушал доверия.

Авраам Линкольн повернулся от окна и улыбнулся.

— У вас усталый вид, Джонни.

— Да и вы выглядите не блестяще, сэр, если мне позволено такое сказать.

— Я всегда так выгляжу. — Линкольн подошел к бюро с бесчисленными выдвижными ящичками и достал два письма. — Я хочу попросить вас ответить.