— Вы увидитесь с Джеймсом в Лондоне?

— Не уверена. Я не хочу, чтобы Джон встречался с кем-нибудь, кроме старых друзей. Но король настаивает. Поэтому мы будем в Букингемском дворце.

— Король очень чуток к политике.

— Он любит Джона. Я сказала — никакой еды! Король может часами сидеть за столом. Мы заедем всего на полчаса, сказала я, и не задержимся ни на минуту дольше. — Они сели на скамейку и смотрели, как остальные пьют чай. Адамс вышагивал туда и обратно, это был хороший знак. Хэй съежился на каменном троне, этюд в серо-белых тонах. Блэз сидел на краешке стула, как примерный ученик. — Развод до сих пор меня шокирует. — Осуждение читалось во всем ее теле, которое даже в сидячем положении напоминало гору Синай.

— Фактически мы не были женаты. — Каролина начала говорить правду, но, не желая проводить остаток дней во Франции, решила сказать не правду, но в общем-то и не ложь. — Мне было одиноко после смерти Дела. И я решила выйти за кузена, потому что нуждалась в помощи. — Каролина надеялась, что ей удалось изобразить себя беспомощной.

Убедить в этом Клару ей не удалось.

— Понимаю. — Клара стояла на своем. — Депрессия. После случившегося. И все равно надо было подождать и выйти не за кузена, а найти настоящего мужа.

— Теперь это дело прошлого. Я одна и довольна этим. Есть Эмма. А что сталось с детьми, — Каролина в подражание Кларе ответила нелогичностью, в которой, однако, не было ничего загадочного, — Кларенса Кинга от его жены-негритянки?

Клара покраснела. Это была победа Каролины.

— Думаю, они по-прежнему в Канаде. Джон и Генри ей помогают. Они мне ничего не рассказывают, а я не задаю вопросов. — Клара встала, закрывая тему. В сопровождении Каролины гора вернулась к чайному столику.

Хэй рассказывал о своей встрече с французским министром иностранных дел.

— Президент запретил мне говорить с ним, пока я не повидаюсь с кайзером. Но мне позволено иногда вести свою дипломатию. Волнения в Марокко — нет, нет, не Пердикарис и не Райсули…

— Избавьте нас от этой высокой драмы. — Адамс перестал шагать и сел в слишком высокое для него кресло. Два тоненьких ботинка из кожи высшего качества на дюйм не доставали до земли.

— … идет к столкновению, и кайзер угрожает французам, грозит, что лично отправится в Марокко и отберет его у французов. Бедняга Делькассе очень мрачен. Теперь, когда Россия стоит на пороге революции, у кайзера самая сильная армия в Европе. У французов плохая рождаемость, жаловался он, французская армия слишком мала, поэтому кайзер может делать, что захочет, если только Теодор своим громадным сапогом…

— Разве не дубинкой? — перебил его Адамс. — Той самой, которая, по его словам, всегда при нем, даже когда он говорит тихим голосом. Правда, разумеется, в обратном. Он кричит, а вот дубинки у него нет.

— Большой флот, Генри, это и есть дубинка.

— Когда в Европе вспыхнет война, она будет вестись на земле, и выиграет ее сухопутная армия, и это последний шанс немцев стать королем на горе.

— Мы, — сказала Клара, — вмешиваться не будем.

Когда сквозь листву западного парка пробились лучи заката, Каролина, Блэз и Фредерика проводили последних из Братства червей до их автомобилей. Адамс отправлялся на встречу с Лоджами: «Это моя тайная дипломатия с целью оторвать Кэбота от горла Джона». Каролина слишком поздно вспомнила, что не успела рассказать Адамсу о фрагментах дневника Аарона Бэрра. К счастью, он блистал здоровьем, и у них будет время поговорить об этом в Вашингтоне.