Следует понимать, что за Октябрём, совершенно так же, как и за Февралём, стояли сторонние и глубоко враждебные России силы. И силы эти были одной и той же "силой". Распространённейшей ошибкой является не только навешивание крашенных всего в два цвета ярлыков на тогдашних внутрироссийских фигурантов в лице политических партий и отдельных политических деятелей, но и деление участников Первой Мировой Войны на "врагов" (в которые традиционно записываются Германия и Австро-Венгрия) и "союзников" (в которые не менее традиционно зачисляются государства, входившие в Антанту). Дело в том, что у России в тот момент (как и всегда, вообще-то) союзников не было, точно так же, как не было их и в годы Второй Мировой. К счастью, в 1941-1945 политическое руководство России и, что гораздо важнее, общественное мнение гораздо трезвее оценивали как взаимоотношения с "союзниками", так и мотивы, движущие ими. По какому-то недоразумению, уже в наше время, когда есть возможность для беспристрастного анализа тогдашних событий, абсолютно идентичная ситуация в обеих мировых войнах рассматривается и оценивается не просто под разным углом зрения, но даже и с диаметрально противоположных позиций. Не осознав этого, невозможно понять и в рациональных терминах объяснить положение уже нынешней России, вернее того, что он неё осталось – России образца 2006 года, "РФ".

Почему "союзники", бывшие на деле злейшими врагами российской государственности, вели против России тайную войну и довели эту войну до победы, увенчавшейся Февральской революцией, понять нетрудно. Спекуляций на тему всевозможных геополитических выгод, воспоследовавших от поражения собственного "союзника" по Антанте, существует множество. Гораздо труднее понять почему в уже вроде бы побеждённой стране, при уже полученном вожделенном результате, была произведена резкая переориентация с одной политической силы на другую, почему, выражаясь эзоповым языком, к которому так склонны политики, была затеяна смена коней во время переправы? Но это только на первый взгляд. Лично мне, при всей моей любви к конспирологии, кажется, что ничего особо загадочного здесь нет. В 1917 году вчерашними "союзниками", а сегодняшними победителями России, двигал элементарный расчёт, пошлый эгоизм.

Дело было в том, что оружие национализма оказалось слишком мощным, в России взорвали 20-мегатонную бомбу, когда вполне хватило бы двухмегатонной. Победители не рассчитали, они хватили через край. Россия разрушалась слишком быстро, на глазах. А ведь война-то ещё продолжалась. И не какая-нибудь там "войнушка", а, как принято теперь с придыханием выражаться, The Great War. Россию следовало удержать от дальнейшего распада, удержать во что бы то ни стало. Национализм следовало "обуздать", национализм следовало тем или иным способом нейтрализовать. И вот тут-то как нельзя кстати и оказались большевики с их "интернационализмом".

Именно здесь кроется разгадка феерического (другого слова и не подберёшь) взлёта большевиков. Именно здесь разгадка необъяснимой тяги "в большевики", волшебным образом появившейся у вдруг откуда-то взявшихся десятков тысяч честолюбцев. Здесь опять же существует некое противоречие, дело в том, что идеи "интернационализма" использовали в своей партийной риторике уже входившие не только во властные структуры, но и в само Временное Правительство эсеры и меньшевики. Однако противоречие это кажущееся. Дело в том, что "интернационализм" что тех, что других заканчивался как только дело доходило до вопроса о дальнейшем участии России в войне.