– Ради ее же собственного блага мы намереваемся поместить ее в такое место, где ее ждет тишина и покой, подальше от суеты и беспокойства, и где она получит моральные наставления, в которых так нуждается.

– Вы имеете в виду монастырь, – заключила Адриана.

– Да, сударыня.

Адриана подперла рукой подбородок:

– И чего вы от меня хотите? Что станет с Академией наук?

– Ничего, сударыня. С целью заверить вас в этом я и пришел к вам. Ни с вами, ни с Академией ничего не случится, если вы примете закономерный ход событий.

– Иными словами, вы хотите, чтобы я стала сторонницей переворота.

– Конечно, это было бы наилучшим решением для нашего обоюдного удовлетворения, – сказал Голицын. – Вы пользуетесь всеобщим и заслуженным уважением.

– Но не настолько, чтобы советоваться со мной до того, как прозвучат выстрелы.

– Уверяю вас, сударыня, чем больше людей знали бы о готовящихся событиях, тем больше выстрелов прозвучало бы. И на случай нашего провала я не желал бы видеть вас нашей сообщницей.

– Я и не подозревала, что вы так предусмотрительны, князь. Для меня это настоящее откровение. – Некоторое время она сидела молча, обмахиваясь веером. – Я не питаю любви к Меншикову, – произнесла она, – и Анна кажется мне подходящим кандидатом в императрицы, но Елизавета останется в Санкт-Петербурге под моим покровительством. Она моя ученица, и я знаю, чего хотел царь для своей дочери.

– Сударыня…

– Я могу стать для вас причиной очень многих неприятностей, и я готова к этому. Но если будет на то ваша воля, то я могу не причинять вам никакого вреда.

Князь Голицын покраснел, снова разгладил усы и коротко кивнул:

– Вы будете на церемонии коронации?

– В самом лучшем своем платье.

– Что ж, очень хорошо, сударыня. На том позвольте откланяться.

– Надеюсь, все будет хорошо.

Адриана наблюдала, как князь Голицын пересек гостиную и вышел. Почти сразу же в дверях показались Креси и Эркюль.

– Распорядитесь, чтобы сюда доставили вещи Елизаветы, – сказала Адриана. – Я не верю этим господам.

– А как обстоят дела со всем остальным? Что будет с Академией? – спросила Креси.

– Ты веришь, что Академию не закроют? – обратилась Адриана к д'Аргенсону.

Эркюль откашлялся. Казалось, он избегал смотреть ей в глаза.

– Конечно, все не так просто, как князь Голицын здесь представил. Реформы царя не пользовались большой популярностью, особенно среди представителей старых аристократических родов, таких как Голицыны. И они состоят в сговоре со староверами. Если царь не вернется, будьте уверены, они отменят все его прогрессивные реформы. Уже и стрельцов вернули, и они почти все бородатые, а царь запрещал носить бороды. Скоро дело и до Академии дойдет.

– Ты забыл, – сказала Адриана, – Академия наук стала святым местом. Мы убедили Церковь, что науку благословили ангелы и святые. Как они могут тронуть святое место?

Эркюль опустил взгляд:

– Не надо недооценивать староверов или убеждать себя, что мы их отлично понимаем. И особенно нужно помнить, какую ненависть они питают к царю. Сколько их пострадало за свою веру! Эти страдания не искупят даже ваши ангелы и святые. И если вдруг откроется, что вы с царем их обманули…

– Возможно, им это уже известно, – перебила его Креси.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что в Академии есть люди, которые могли уже давно сообщить им, что в течение десяти лет по твоему приказу джинны являлись в церквах в образе святых и творили чудеса.