Бровки девушки удивленно приподнялись:

    – А разве Адольф не запрещает?

    – Запрещает. И поэтому я буду вам очень благодарен, если вы меня не выдадите.

    Она снова улыбнулась, на этот раз широко и лучисто – как лучшему другу:

    – Вы для меня просто находка, капитан!

    – Рад вам услужить.

    Егор достал из кармана фляжку, открыл ее и протянул девушке. Она приняла фляжку, и при этом ее теплые пальцы легонько коснулись его руки.

    – За вашу доброту! – сказала девушка, приветливо глядя на Егора, отсалютовала ему фляжкой и сделала небольшой глоток. Поморщилась и сообщила: – Крепкое. Даже горло дерет.

    А потом приложилась снова и сделала два довольно больших глотка. На глазах Евы выступили слезы, но она не закашлялась, а опустила фляжку и спокойно вытерла влажные губы тыльной стороной ладони.

    – Как вас зовут? – сипло спросила она Егора.

    – Георг, – ответил он.

    – Георг, вам, наверно, часто говорили, что вы красавец?

    Егор чуть склонил голову набок и не без игривого лукавства промолвил:

    – Вы и правда так думаете?

    – Что вы красавец? – Ева засмеялась. – Да, я правда так думаю. Будь я свободна, я могла бы в вас влюбиться. Но моя связь с Адольфом не помешает нам с вами стать друзьями, верно?

    – Верно, – кивнул Егор.

    Улыбка вдруг сползла с губ девушки. Она вздохнула и проговорила с невыразимой горечью:

    – Мне здесь так одиноко… Адольф не любит, когда я пью спиртное или курю. Иногда, втайне от него, я выкуриваю сигарету, но после этого мне приходится чистить зубы и тщательно полоскать рот, чтобы запах меня не выдал. Волчок в этом очень строг.

    – Волчок? – приподнял брови Егор.

    Ева кивнула:

    – Да. Изредка я его так называю. Это напоминает мне о нашей первой встрече. Хотите расскажу, как это было? – предложила вдруг она.

    – Только если вы сочтете это возможным, – сказал Егор, глядя девушке прямо в глаза.

    Она улыбнулась, подтянула ноги и шлепнула ладошкой по краю кровати:

    – Присядьте.

    Егор сел. Теперь они оказались совсем рядом. Настолько, что могли уловить дыхание друг друга, а Егору, с его по-звериному обостренными чувствами, даже казалось, что он явственно ощущает тепло ее тела.

    – В двадцать девятом году, – снова заговорила Ева, – гадалка сказала мне: «Скоро весь мир будет говорить о тебе и твоей великой любви!»

    – И она не ошиблась, – заметил Егор дружеским голосом.

    – Да, – неуверенно проговорила Ева. – Наверное.

    Она сделала еще один глоток из фляжки, смахнула с глаз выступившие от крепкого напитка слезы, посмотрела на Егора и сказала:

    – Мы познакомились с Адольфом в начале октября двадцать девятого года. После праздничной вечеринки в фотоателье Хоффмана я задержалась – мне нужно было привести в порядок деловые бумаги. Когда я стояла на высокой стремянке, приставленной к большому шкафу для документов, к нам вошел сам Хоффман с каким-то незнакомым господином со смешными усиками. Усатый господин был одет в светлое английское пальто, а в руке держал большую фетровую шляпу.