— Проскочили, — выдохнул водитель, когда грузовики удалились.

— Машину все равно лучше бросить до города, — вспомнил я советы из интернета. Вроде бы какой-то комментарий к боевику.

— Это личная, не барская, ее не сразу хватятся, господин. Денек еще можно покататься. Меня зовут Аркадий Борисович, господин.

— Юрий, — представился в ответ. — И я не господин.

— Как скажете, — улыбнулся в зеркало мужик.

— Чего вдруг бежишь? — спросил я. Ехать все равно долго, а он странное производит впечатление. Вроде и слуга, а вроде и не робкого десятка.

— Да как тут не бежать. Давно хотел, да случая не было. Ничем хорошим эта служба для нас не закончится.

Странно, я был уверен, что он начнет юлить и отнекиваться, а тут… Наоборот все. Водитель говорил, и каждое слово тянуло за собой следующее. Я почувствовал, как его душа раскрывается и тянется ко мне.

Понятно, знаем, проходили. Интуиция у Борисыча то ли развита хорошо, то ли обострена в данный момент. Он нутром чует, что перед ним не обычный человек, но словами вряд ли сможет это объяснить.

Ну а то, что ко мне тянется, так неудивительно, мы оба живем по совести. Не навреди миру и другим навредить не дай. М-да, в другой жизни, в другом мире, в другое время, чем Амбер не шутит, может, и собратом моим стал бы. Курьером, в смысле. Я тоже как он начинал. Одну мразь придушил — и дальше само как-то пошло-поехало. А там и Амбер меня приметил.

Аркадий Борисович же, исходя из рассказа, потомственный слуга в каком-то там поколении, работал на барона Симонова. Лет ему немного за пятьдесят, довольно бодрый, с вышколенными манерами, но без лишней спеси и чванливости.

Его семья служила Симоновым, сколько они себя помнят. Сам он родился, еще когда бароном был дед нынешнего. Поговаривают, тогда жилось более-менее, но чем дальше, тем хуже. При отце барона худо-бедно справлялись, а при нынешнем вообще мрак начался.

Появлялись новые слуги, вроде того дворецкого, со сбитым моральным компасом, как вежливо выразился Аркадий Борисович. Этих слуг я видел и без раздумий отправил в плавание по волнам реки душ. Если переводить вежливую речь Борисыча на язык Курьеров, от этих тварей несло дестабилизацией.

Ну а остальным повезло куда меньше. Аркадий Борисович держался из последних сил, потому что Симонову служили две его дочери, племянник и сын старого друга. Друг тот не дожил и просил позаботиться. Про жену я тактично не стал спрашивать, и так все понятно. Как и про то, где родители племянника.

Я не удивлен, что после потери жены, брата или сестры, друга у Борисыча нервы сдали от такой службы. Я удивлен, что он раньше не начал действовать.

Оказалось, что Юля, старшая дочь, училась в колледже для слуг. И если бы Аркадий Борисович рыпнулся, то, даже увези он остальных, Юлю вытащить не успел бы. А в этом году она вернулась в поместье, и оставалось лишь дождаться подходящего момента.

— А остальные чего не побежали от Симонова? — спросил я.

Мне было интересно. С аристократией я уже худо-бедно освоился, кто это такие и с чем их едят. А вот обратная сторона этой части общества мне открылась впервые. Чем больше я знаю о мире, тем лучше могу в нем действовать.

— Так а куда им податься? Беглые слуги, кто таких наймет? Понимаете, мы, кроме как по дому хозяйничать, ничему не обучены.

— А вы куда подадитесь? — Я посмотрел на четырех испуганных детишек в салоне.

— Да бог смилостивится, где-нибудь да осядем. Где тихо и спокойно. Руки-ноги есть, какую-нибудь работу уж точно найдем, а младшие, может, лет за десять и выучатся на кого.