Пони ходит по кругу, а пророк по воде.

Окажите услугу неизбывной беде,

той, что ставни открыла, и стоит у окна,

безмятежно забыла, что могила одна.

Наши взрослые страхи, как столбы, высоки.

Сколько силы во взмахе сиротливой руки:

пустотелой перчатки, оброненной на пол,

лошадиной брусчатки торопливый глагол.

Четверг

Котенок играет в шторах,

будто ветер ворвался в дом,

Воспламеняется порох.

Стынет вода подо льдом.

Дети поýтру в школе.

Отец в семейных трусах

бродит по хате на воле,

словно олень в лесах.

Зеркало – небосклоном,

блестит изумрудом брошь.

Пардон, старинным иконам,

скажешь, когда чихнешь.

Ворон стоит на страже,

радуга ест сугроб.

В днище проржавленной баржи

утопленник вылепил гроб.

Шитые ниткой камни,

красный в конце узелок.

Люди бредут по Каме,

путь их совсем продрог.

В мире два государя

делят твою судьбу:

у первого – грустная харя,

у второго звезда во лбу.

Две тени

Две тени, как черные кошки, бегут за мной.

Я слышу, ступени растут за моей спиной:

две тени, проворные звери, скользят по ним,

из сорванной двери рядами слоится дым.

Мелькают, меняясь местами, теряя след,

две тени, две страшные тайны, которых нет.

Когда расстаешься, разлуку себе представь;

едва обернешься, и сон превратится в явь.

Я горе измерил, мой хохот живет в глуши.

Я долго не верил, что в теле есть две души,

пока не утратил одну, но как прежде пел,

сокрыв белизну, черный уголь крошится в мел.

Две тени, две старых истории, две стрелы

в столичной Астории я огибал углы:

меня волочили две дочери, две жены

любовью лечили от древней двойной вины.

В безжалостной вьюге мне хочется их тепла,

но вывернут руки мне два вороных крыла

к мольбе заоконной, к которой почти привык

услышавший свой незнакомый влюбленный крик.

Белая река