Больше книг, чем я смогу прочитать? Почему-то я в этом сомневался.

Бен продолжал:

— Люди, которых ты видишь в караванах: заклинатели, предохраняющие пищу от порчи, лозоходцы, предсказатели судьбы, пожиратели жаб, — такие же арканисты, как все бродячие артисты — эдема руэ. Они могут немного знать алхимию, немного симпатию, немного медицину. — Он покачал головой. — Но они не арканисты. Многие ими притворяются. Нацепляют на себя мантии и задирают нос, чтобы обманывать доверчивых невежд. Но вот как можно узнать настоящего арканиста.

Абенти стащил через голову тонкую цепочку и протянул мне. Я впервые видел знак арканума. Он оказался не особенно впечатляющим: просто плоский кусочек свинца с впечатанными в него незнакомыми письменами.

— Это настоящий гил'те — или гильдер, если тебе так больше нравится, — объяснил Абенти с явным удовольствием. — Это единственный верный способ узнать, арканист перед тобой или нет. Твой отец попросил меня показать его, прежде чем позволить ехать с вами. Это значит, что он опытный человек, человек мира. — Абенти исподтишка наблюдал за мной. — Неприятно?

Я стиснул зубы и кивнул. Ладонь моя онемела, как только я коснулся свинца. Я с любопытством рассматривал знаки на его сторонах, но уже через два вдоха рука у меня онемела до самого плеча, словно я проспал на ней всю ночь. Мне было ужасно интересно, онемеет ли все тело, если я подержу знак арканума достаточно долго.

Выяснить это мне не удалось: фургон подпрыгнул на кочке, и моя затекшая рука чуть не выронила знак на подножку фургона. Абенти подхватил его, надел через голову обратно и довольно хмыкнул.

— А как ты это выдерживаешь? — спросил я, пытаясь растереть руку, чтобы она хоть что-нибудь почувствовала.

— Так получается только с другими людьми, — пояснил Абенти. — А для хозяина он просто теплый. Вот так и можно отличить настоящего арканиста от человека, просто обладающего даром находить воду или предсказывать погоду.

— Трип умеет что-то вроде этого, — сказал я. — Он выбрасывает семерки.

— Ну, это немножко другое, — рассмеялся Абенти. — Не такое необъяснимое, как дар. — Он ссутулился на своем сиденье. — Возможно, и к лучшему. Пару сотен лет назад человек был все равно что мертв, если люди замечали, что у него есть особый дар. Тейлинцы считали это демоническим знаком и сжигали людей, обладавших необычными дарами. — Абенти, казалось, загрустил.

— Нам приходилось устраивать Трипу побеги из тюрьмы раз или два, — сказал я, пытаясь вернуть беседу в более приятное русло. — Но на самом деле его никто не собирался сжигать.

Абенти устало улыбнулся:

— Подозреваю, у Трипа есть пара особых костей или особый навык, который, возможно, также распространяется на карты. Спасибо тебе за своевременное предупреждение, но дар — это нечто совсем другое.

Покровительственного тона я снести не мог.

— Трип не станет жульничать даже ради спасения собственной жизни, — заявил я чуть резче, чем намеревался. — И любой в труппе может отличить хорошие кости от плохих. Трип просто выбрасывает семерки. Не важно, чьими костями — всегда семерки. Если он спорит с кем-то, выпадают семерки. Если он натыкается на стол с костями на нем — опять семерка.

— Хм… — покивал Абенти. — Прими тогда мои извинения: это похоже на дар. Было бы любопытно посмотреть.

Я пожал плечами:

— Только возьмите свои кости. Мы не разрешали ему играть многие годы. — Внезапно меня осенила мысль: — Так что… может, он и разучился…

Он пожал плечами:

— Дары не уходят так просто.