— Старый осел! — перечитав несколько раз завещание, воскликнул Миша. — Какую ты роль отвел мне, неблагодарная скотина? Решил, что Шаталин возьмет меня в помощники? Дудки!

Бородач бросился к телефонному аппарату, начал судорожно тыкать в кнопки, потом крикнул в трубку:

— Срочно соедините меня с мэром!

Ему ответили, что мэр еще спит.

— Разбудите! Это очень срочно! — Бородач назвал свою фамилию.

Ждать пришлось долго. Истекая потом и барабаня пальцами по столу, он снова и снова перечитывал завещание.

— Миша, ты что, охренел? — раздался сонный голос на другом конце провода, и последовал громкий зевок. — Еще нет восьми, мерзавец! Сегодня же воскресенье!

— Дело сделано, — произнес Миша, когда его перестали отчитывать, и добавил: — Как вы просили.

— Молодец, — похвалил без особого воодушевления мэр, — но мог бы сообщить об этом попозже.

— Это еще не все. Я звоню из кабинета Лося. Он оставил завещание. Он предлагает в боссы Шаталина!

— Пусть он на том свете предлагает, — сострил мэр. — Об этом завещании еще кто-нибудь знает, кроме тебя?

— Нет.

— Уничтожь, и дело с концом.

— Уничтожить-то я уничтожу, но Шаталин…

— Забудь эту фамилию! — крикнул окончательно проснувшийся мэр. — Ты свое дело сделал, а Шаталин — это уже не твоя забота!

Бородач положил трубку, улыбнулся всеми зубами и принялся рвать на мелкие кусочки «последнее слово» босса.

9

Хромой сторож восставшего из праха, но пока еще не освященного монастыря был разбужен среди ночи громким стуком в деревянные ворота, окованные железом.

Открыл смотровое окошко, посветил фонариком. Отшатнулся. Лицо человека казалось мертвым: провалившиеся щеки, неподвижный взгляд. Сторож перекрестился и спросил:

— Тебе чего, мил человек?

Тот не ответил, только помялся на месте.

— Ты, наверно, в послушники наниматься пришел? — высказал предположение старик.

— В послушники… — пробормотал тот.

— А пораньше нельзя было? Ночь все-таки на дворе.

— Нельзя было… — эхом отозвался человек.

— Впущу, конечно, — покровительственно пообещал сторож, — не ночевать же тебе за воротами, на сырой земле. — И отпер засов.

— Спасибо… — как ветерок по листве, прошелестел тот.

— Чего уж там благодарить. — Хромой распахнул ворота. — Тут уже несколько человек живут. Собирается помаленьку братва! — Последнее слово его самого покоробило, и он снова перекрестился. — Бес иногда щекочет мне язычок!

Пришелец был одет, как подобает, во все черное.

— У тебя умер кто? — полюбопытствовал старик, запирая ворота.

— Умер… — снова превратился в эхо человек.

— Так я и понял. Сам-то на живого не похож. Сюда в основном такие и приходят. Полумертвецы. Правда, есть и другие, веселые, шебутные. Те, как правило, от армии отлынивают. Совсем еще отроки. А ты, по всему видно, повидал-таки жизнь.

Старику хотелось вызвать пришельца на откровенность, но тот не поддавался на хитрые уловки. Отчаявшись, сторож указал фонариком куда-то вглубь, в сторону от храма, где чернела невзрачная постройка.

— Тебе туда! Там всякого рода пришельцы живут, ждет поводыря послушное стадо! — Он даже заважничал от красивости собственных слов.