Это была их первая ночь, путь к которой оказался тернист и длился почти пять месяцев. Правда, в рыцарские времена могли ждать и дольше.

Анхелика переполнила чашу терпения прекрасной дамы, и смелый рыцарь угодил наконец в ее тенета, как самый обыкновенный пескарь.

Передача о коллекции Мишкольца, готовящаяся на телевидении, отнимала у Балуева много сил. Он пропадал на телестудии день-деньской. О поездке в Рио, которую навязывал ему Владимир Евгеньевич, нечего было думать. Впрочем, так ли уж он нуждался в ней? Его хандру как рукой сняло, стоило ему заняться любимым делом. Геннадий подготовил комментарии к картинам, собрал интересные факты из жизни «мирискусников», перевел с английского, французского, итальянского несколько статей о Бенуа, Лансере, Баксте и других. Короче, зажил полноценной жизнью искусствоведа. Шеф на время подготовки передачи отстранил его от работы в фирме, а вечерами они собирались на квартире Мишкольца или в особняке, отведенном под картины, и вместе редактировали, дополняли текст. Их творческие посиделки не обходились без присутствия Анхелики. Красавица телеведущая увлеклась не только передачей, но и Мишкольцем. Володя, живя вдали от обеих жен, не сильно сопротивлялся. Ничего не знавшая об их взаимоотношениях Светлана исходила ревностью к абсолютно невинному Балуеву.

Узнав о ее возвышении, Геннадий засыпал Светлану факсами с веселыми поздравлениями и непристойными рисунками, далекими от «Мира искусства». Он хотел проверить, не потеряла ли она на новой должности чувства юмора и — самое главное — расположения к нему. Не потеряла.

— Я вообще не из трусливых! — хорохорился перед ней Гена. — Если пришла пора круто повернуть на вираже, я постараюсь вписаться в поворот!

— Я не думала, что ты такой заядлый автомобилист! — Это был камушек в его огород — Геннадий не умел водить машину и вообще боялся садиться за руль.

Света загасила окурок в пепельнице, стоявшей на полу, и посмотрела на часы.

— Боишься, что нагрянет Марина с детьми? — усмехнулся он, ведь надо было чем-то ответить на ее укол.

— Собаку пора выгуливать, — вздохнула Света.

— Уже? — испугался он. — Собираешься домой?

— Должна тебе признаться, что трахаться на пошлых простынях в цветочек в священной супружеской спальне мне не доставляет большого удовольствия. Надо было ехать ко мне.

— Поедем, — несколько устало предложил Геннадий.

— Ты собираешься разводиться? — напрямик спросила она.

— Сколько можно повторять? Как только она вернется с юга.

— А когда она вернется?

— В конце месяца.

— А тебя разведут с тремя детьми?

— На лапу дам — разведут, — буркнул Балуев.

Разговор не очень его развлекал. Он чувствовал себя оставшимся на второй год двоечником, которого тетя-завуч приперла к доске, чтобы как следует отчитать за неуспеваемость. — Светка, кончай меня допрашивать! Я все сделаю как надо. Но перед этим мы махнем с тобой на две недели в Бразилию! — переключил он разговор на более приятную тему. — Володя сказал, что он и твой помощник вполне обойдутся две недели без нас. Как ты думаешь, можем мы на них положиться?

— Думаю, можем, — повеселела Светлана, — только им придется обойтись без нас не две недели, а месяц.

— Не понял.

— Потому что с побережья Атлантического океана мы потом махнем на побережье Тихого.