Настало время, и пифия припала на одно колено. Миазмы ничем не отличались от тумана, но пифия глубоко дышала, опустив голову. Волосы упали ей на лицо. Затем туман сгустился, и она пропала из виду.

    Панос побрел сквозь туман, Григорис следовал по пятам. Пифия встала, покачиваясь из стороны в сторону. Панос посмотрел на ее руки, но пистолета не увидел. Она свесила голову на грудь, затем резко вскинула. Глаза пифии, в присутствии короля вылезавшие из орбит, сейчас превратились в узкие щелочки. Что-то в ней изменилось. Словно она что-то умалчивает. Пифия посмотрела на него, склонила голову к плечу и уставилась на остальных. Наконец, ее взгляд остановился на Джонсе. Она улыбнулась странной, кривой усмешкой, затем шагнула вперед и обняла его.

    Джонс не ответил на ее объятья, оставаясь недвижным, как статуя. Она что-то бормотала себе под нос, Панос не мог разобрать ни звука. Да это и не важно, он и так знал, о чем она говорит.

    – Пифия говорит, что вы сегодня же должны разъехаться по домам и рассказать всем знакомым весть о возращении пифии. Скоро здесь свершится много чудес, и мир должен узнать об этом!

    Пифия пугающе хохотнула, будто кашлянула, и отступила от Джонса.

    – А именно? – поинтересовался Джонс. – Какие такие чудеса?

    – Руководство в грядущем. Знающий, чего ожидать, сильнее несведущего.

    – Никто уже не верит в эту чушь, – заявил долговязый рыжий чужак.

    – Ну и дурак, если не веришь, – Григорис шагнул вперед, словно бросая вызов.

    – Какие чудеса предвидит пифия? – с вызовом спросил Джонс, внимательно взирая на нее. – Поделись чем -нибудь.

    Пифия снова хихикнула и оклабилась.

    Джонс глядел на нее с сомнением, и Панос уже собирался укорить его, когда снаружи, из-за пелены тумана, донесся голос Мандраки:

    – Дориана, где ты?

    – Не обращайте внимания, – велел Панос.

    – Это уловка, – сказал один из чужаков.

    – Я с ним разберусь, – бросил Григорис.

    – Погоди! – крикнул Панос, но Григорис пропустил его приказ мимо ушей. А через миг раздался выстрел, и сын вскрикнул.

    – Нет! Нет! – Панос ринулся из тумана; Григорис ничком лежал на склоне.

    Панос, спотыкаясь, спустился по склону и упал на колени рядом с Григорисом. Голова сына была странно вывернута. Панос перевернул сына. Вместо лица у Григориса было кровавое месиво с осколками костей и мозга.

    Панос в ужасе вскинул голову.

    – Ты… ты!…

    Он уставился в ледяные глаза полковника Мандраки, стоявшего у подножия вала, среди тающего тумана, с винтовкой в руках. Через плечо у него был перекинут патронташ.

    – Ты убил моего сына!

    Клацнул взводимый затвор, досылая патрон в патронник.

    – Малака, – выругался Мандраки, прицелился Паносу в лоб и нажал на курок.

    Едва раздался первый выстрел, как Инди распластался на земле. Конрад и Шеннон поступили точно так же. Но Дориана продолжала стоять.

    Почему бы им не удрать отсюда, пока был шанс? Револьвер Дорианы исчез, а сама она хихикала, как старая ведьма. Ну почему, черт побери, эти миазмы так действуют на нее? А они вместо того торчали здесь, пялясь на пифию и слушая болтовню Паноса, а теперь подоспел Мандраки.

    Грохнул еще один выстрел.