– Тогда мне пришло в голову, что пилот просто решил подшутить над нами. Сам я не авиатор, так что знал его не слишком близко. Но примерно через неделю после того я встретил поручика Росковицкого в деревне и спросил, что он видел на горе. Он стал очень серьезен и повторил, что видел именно корабль. Находившийся тут же второй пилот подтвердил его слова, сказав, что тоже видел корабль. Я предположил, что это могла быть просто скала причудливой формы, но они заявили, что, дескать, видели деревянные бимсы. Оба настойчиво утверждали, что это именно корабль.

    Затем Росковицкий предложил мне взглянуть на корабль собственными глазами и пригласил в следующий раз слетать с ним через гору. Так вот и получилось, что дня три-четыре спустя я отправился в полет с Росковицким и еще двумя офицерами. Увиденное произвело на меня неизгладимое впечатление. Судно действительно напоминало то ли корабль, то ли громадную подводную лодку. Но, вопрошал я себя, кому придет в голову строить подводную лодку на вершине горы? – Он снова помолчал, оглядев затаивших дыхание слушателей. – И хотя все это показалось мне весьма любопытным, правду сказать, в тот момент я душой стремился в Россию, к семье. Каждое утро я молился, чтобы сегодня нам сообщили об окончании войны и возвращении домой. Так прошло несколько месяцев, и наконец-то нам объявили, что Девятнадцатый Петропавловский полк возвращается в Россию. Услышав эту новость, я готов был прослезиться от счастья.

    Затем, за два дня до отправки на родину, полковник собрал всех офицеров и сообщил нам, что прибыл Четырнадцатый железнодорожный батальон с приказом царя осуществить восхождение на гору и найти Ноев ковчег.

    – Ал-ли-луй-йя! – в унисон проскандировали полдесятка голосов.

    – Ну, я-то сказал отнюдь не это, – немедленно отреагировал Заболоцкий. – Первым делом мне пришло в голову, что никому не под силу взойти на эту гору. «Ни пуха, ни пера, господа», – мысленно сказал я. Затем полковник оглядел нас и взгляд его остановился на мне. Полковник сказал, что батальону нужен врач, и тут же… как бы это сказать?… я был назначен добровольцем. Меня это весьма огорчило. Лишь позднее я осознал, что остался я по воле Господа. По воле Господа – и по воле полковника заодно.

    Собравшиеся рассмеялись; Инди тоже хмыкнул под нос. По крайней мере, рассказ Заболоцкого не скучен.

    – Через неделю сотня человек была откомандирована для восхождения. Разделившись на два отряда, мы вскоре начали штурмовать гору с двух сторон. Восхождение оказалось нелегким и заняло двое суток. На второй день нам казалось, что мы почти добрались до вершины. Затем мы достигли очередного гребня и увидели, что путь еще неблизок. Наконец, под вечер мы вскарабкались на вершину гребня и увидели его. Ковчег покоился в седловине между двумя вершинами горы. Солдаты второго отряда уже добрались до судна. Нам было видно, как они разгуливают по нему.

    – О, Господи! – прошептала соседка Инди.

    – Так что мы поспешили вниз. Вид Ковчега придал нам сил, и мы шагали куда быстрее, чем перед тем. Подойдя ближе, мы были изумлены, ибо на вершине горы лежал самый настоящий корабль, а ведь мы стояли на высоте свыше пяти тысяч метров над уровнем моря. Он был громаден, и весь корабль сверху донизу покрывал толстый слой смолы, предохранявший его от непогоды, так что Ковчег прекрасно сохранился.

    Я заметил, что одна из дверей оторвана и лежит рядом с кораблем. Поскольку она была отчасти обуглена, я решил, что в нее ударила молния. Войдя внутрь, я огляделся – и вот тогда-то понял, что это тот самый Ковчег.