– Инди, ты меня слышишь? – встряла в разговор Катя.

    Инди открыл глаза; дворец султана пропал, а сам Инди вернулся из детства и очутился в темном месте, чувствуя полнейший сумбур в мыслях. Будто в склепе – сыро, холодно, веет землей. Он сидит, прислонившись к чему-то подвижному, шевельнувшемуся в ответ на его ерзанье. Руки связаны за спиной, грудь обвита веревками.

    – Екатерина!

    – Тут я. Ты знаешь, где мы? – Ее голос раздавался у самого уха; Инди понял, что его связали с Катей спина к спине.

    – В Каппадокии, – бездумно выпалил он.

    – Как?

    Инди смутился, все еще не нащупав грань между реальностью и галлюцинациями. Впрочем, наркотики уже теряют власть над ним.

    – По-моему, мы в Каппадокии, а эти люди из корпуса янычар.

    – Мне это ни о чем не говорит.

    – По-моему, это означает, что мы в большой беде.

    * * *

    Толстая коса Секиз, шагавшей по тесным улочкам Стамбула, раскачивалась из стороны в сторону, будто черный маятник. Она шла на удивление быстро, и Шеннон замучался, стараясь не упустить из виду раскачивающейся впереди косы и тащившегося позади Заболоцкого. Наконец, они вышли на Галатский мост, переброшенный через Босфорский пролив, и Джеку больше не приходилось беспокоиться, что кто-нибудь потеряется.

    Дойдя до середины моста, Секиз остановилась, поджидая спутников.

    – Говорят, здесь кончается Азия и начинается Европа, – сообщила она, когда те подоспели.

    Шеннон окинул взглядом хитросплетение извилистых улочек на холме к западу от пролива.

    – Значит, слепой старик – европеец? – предположил он, когда все трое снова двинулись вперед.

    – Вы разве не знаете, что в Турции теперь все европейцы? – рассмеялась девочка. – Таков новый уклад. Со старым покончено.

    – Далеко еще? – поинтересовался Заболоцкий.

    – Видите вон там Галатскую башню? Это рядом.

    – Только не говори мне, что там есть особый переулок слепых прорицателей, – проговорил Шеннон, вспомнивший строгую организацию рядов на Крытом базаре.

    – Нет. Этот старик очень необычный. Это вам не цыганский гадатель. Сами увидите.

    Перейдя пролив, они зашагали по дороге и вышли на площадь. За площадью углубились в узкую, мощеную булыжником улочку Галип Деде Каддеси. Секиз указала на дверь по левую руку, с выписанной по-арабски и по-латински вывеской, гласившей «Galata Mevlevi Tekkesi». Открыв дверь, оказавшуюся калиткой, они очутились в ухоженном садике, среди зелени и веселого буйства красок множества цветов. По обрамленной клумбами дорожке подошли к скромному деревянному домику.

    – Куда мы попали? – спросил Шеннон, но Секиз приложила палец к губам:

    – Подождите.

    Она постучалась. Вскоре дверь приоткрылась и оттуда выглянула престарелая женщина. Секиз переговорила с ней. Старуха указала куда-то в сторону от дома и закрыла дверь.

    – Идите за мной, – сказала девочка, направляясь по другой дорожке, которая привела в уединенный закуток, осененный высокими кустами и деревьями. На лавке сидел седобородый старец, склонивший голову на грудь, будто в дреме.

    – Кто тут? – не подымая головы, басом спросил он.