|
Допустим, Мири первая рассказала о ночных кошмарах, а мое подсознание воспроизвело во сне забытые откровения сестры, но почему это так сильно меня потрясло? Почему даже спустя десятилетие меня накрывает паническим ужасом от одной мысли о возвращении на ферму? Я не любила Камерона Бенсона, он был жестким, грубым и неприятным человеком, но повода его бояться у меня не было. Дядя не мог и не имел права контролировать меня или удерживать против воли. Я находилась в его доме как гостья, а не бесправная рабыня. И еще один момент. Для чего он подарил мне и Мири одинаковые подвески? В книге Тея придает анкху защитные свойства. Выходит, Бенсон хотел защитить нас, но от кого? От себя? Зачем? Какой в этом смысл?
– Ты снова воспринимаешь сюжет книги буквально. – Утратив интерес к еде, я нагло вторгаюсь в поток сознания Аннабель, пока ее окончательно не занесло в дебри. – Пытаешься осмыслить каждую деталь, придать ей значение, но воображение писателя работает не так. – Я не уверена, что Мириам была хорошим писателем, – произносит Анна и резко замолкает, остановив на мне потемневший взгляд. Я вопросительно приподнимаю бровь: – Поясни. – В книге полно белых пятен, но увлеченный любовной историей Теи и Тима читатель этого не замечает. Кстати, она говорила тебе, почему выбрала именно эти имена для героев? – любопытствует Анна. Я молча протягиваю руку за бокалом, делаю несколько небольших глотков. Пальцы обхватывают стекло чуть сильнее, чем мне бы этого хотелось, но некоторые реакции не поддаются моему контролю. – Какое это имеет значение? – сухо спрашиваю я. – Возможно, никакого. – Эни пожимает плечами и задает следующий вопрос: – Она не обсуждала с тобой сюжет своей книги? – Нет. – И не читала твои, – припоминает Анна. – Не читала, – бесстрастно подтверждаю я. Аннабель отводит взгляд, задумчиво покусывая губы, потом снова нерешительно смотрит на меня, словно сомневаясь, продолжать ли наш разговор или перейти к другой теме. – Ты начала с того, что «Индиго» – роман не о любви, а о неправильном выборе и расплате. – Я возвращаюсь к истокам обсуждений. – Кто, по-твоему, сделал неправильный выбор? – Разумеется, Тея, – категорично заявляет Аннабель, вызывая у меня непроизвольную улыбку. – Для меня в этой истории она не жертва, а такой же антагонист, как главное зло романа – Зверь Индиго. Нарушив договор с монстром, Тея ставит под удар свою семью и любимого человека. А Тим расплачивается душой за неправильный выбор героини. – Подавляющее число фанатов «Индиго» не согласится с твоим видением. – Поставив локти на стол, я складываю пальцы в замок. – А как же сопротивление и борьба за свободу от гнета темных сил? В центре сюжета подобных книг читателю преподносится на суд противостояние добра и зла, по закону жанра обязанное завершиться победой любви. – В этой книге законы жанра не работают, – невозмутимо парирует Анна. – Финал трагичен, но не лишен логики. Дом сгорел, Зверь никуда не исчез, а, досыта набив свое дьявольское нутро душами погибших жертв, приобрел нового пленника. Тея выжила, но потеряла всех, кого любила. Цена свободы оказалась неподъемной, уничтожив ее, о чем она сама говорит в последних строках: «Разве я могу насладиться свободой, зная, что тот, кто спас меня, тот, кому я отдала свое сердце, остался там, откуда еще никто не возвращался живым? Разве я могу свободно дышать и встречать рассветы?» – дословно цитирует Аннабель. Она часто и взволновано дышит, глаза горят, выдавая внутреннее возбуждение и абсолютную уверенность в своих суждениях. |
