— Этан, мы уже говорили об этом, — сказала его жена, искренне улыбнувшись ему. — У нас у всех крыша едет, но нужно как-то жить дальше. Слишком многое не ясно. А нам нужны деньги. Мы должны что-то кушать.

Мэри сказала, — Не разговаривайте.

— И школы все еще закрыты, — отметил он.

— Им нужно место для «крикунов».

— Не называй их так.

Кэрол фыркнула. — Ты действительно хочешь, чтобы я называла их СВЦЭЛ?

— Ты должна проявлять чуточку уважения, вот и все, — проворчал он.

Синдром внезапной церебрально-эпилептической летаргии, или СВЦЭЛ, был более официальным, хотя и слишком обобщенным, термином, широко используемым учеными для определения таинственной болезни. Кроме названия, ученые знали о ней очень мало. Некоторые говорили, что она напоминает болезнь Минора, своим внезапным приступом боли и параличом, вызванным кровоизлиянием в спинной мозг. Некоторые хотели изучать синдром взрывающейся головы, другие — эпилепсию лобной доли, третьи — заболевания, связанные с деятельностью внутреннего уха. Группа ученых написала письмо президенту, требуя повсеместного взятия проб воздуха, почвы, воды и анализов у людей, на предмет неизвестных нанотехнологических реагентов, предупреждая, что худшее еще впереди.

Одинаково приводили в замешательство непрерывные экзотические симптомы, проявляющиеся у некоторых жертв новой болезни. Эхолалия, например, неосмысленное повторение слышимого. Эхопраксия, повторение движений других людей. И в некоторых случаях, «восковая гибкость», когда конечности жертвы застывают в приданном положении, будто сделанные из воска. Никто не мог объяснить, почему у одних есть эти симптомы, а у других нет, так же никто не мог объяснить, как болезнь выбирает своих жертв, и как она смогла распространиться по всей планете за один день. Реальных фактов было очень мало, зато были сотни теорий, пытавшихся объяснить эти факты.

— Смотри, Этан. Они скоро снова откроют школы. Почему бы тебе пока не сходить в школу и не предложить свою помощь клинике? Множество людей постоянно нуждается в уходе.

— Может быть, — сказал он.

— Сделал бы хоть что-то полезное, — съязвила она, бросив испепеляющий взгляд на его спутанную рыжую шевелюру и щетину. — Надо бывать иногда на свежем воздухе. Пора уже, Этан.

— Хорошо, может, и выйду, — солгал он. Он не имел ни малейшего желания покидать дом. — Тогда оставь Мэри здесь. Вчера вечером по телевизору говорили про какие-то беспорядки по всему восточному побережью. Так что пусть она будет ближе к дому.

— Мы живем в Пенсильвании. И Мэри скучает по своим друзьям в детском саду. Сегодня они проводят специальную службу со свечами от СВЦЭЛ.

— Не разговаривайте! — сказала Мэри, расстроенная, что родители говорят только друг с другом, а не с ней. — Я сейчас буду говорить!

Кэрол опустилась на одно колено, чтобы объяснить своей двухлетней дочери, что взрослые имеют право на разговор, но разговор уже кончился.

Этан сделал себе чашку кофе, поцеловал жену с дочерью на прощание, и вернулся в кровать.

Он проснулся от чувства тревоги. Вдали выли сирены. Он сел, зевнул, натянул футболку и тренировочные брюки. Солнечный свет проникал в венецианское окно спальни на втором этаже, откуда открывался впечатляющий вид на центр города, стоивший им при покупке дома лишних двадцати тысяч долларов. Этан и Кэрол переехали сюда прошлым летом из Филадельфии, и жена настояла, чтобы дом был с видом на город. Было начало дня. Нужно еще выпить кофе. Потом он выглянул из окна и увидел над городом столбы дыма. Всюду кружили вертолеты. Выли сирены.

— Черт, я знал, что что-то случится, — сказал он, в ярости разыскивая пульт от телевизора.