* * *

Уэнди решительно шагала сквозь дымную мглу. Расстегнутая кобура с «Глоком» покачивалась на боку. Она офицер полиции, она все еще на дежурстве и все еще защищает жизнь и собственность. Возможно, последний коп Питтсбурга. Возможно, последний государственный служащий, все еще делающий хоть что-то. Когда она ушла, толпа, поспорив, двинулась за ней, посмотреть, чем можно будет поживиться, но со временем отстала и продолжила свой долгий путь на запад. Вероятно, им не очень верилось, что она сможет остановить бандитов и вернуть их припасы. Стоянка грузовиков осталась далеко позади, в миле от нее, если не больше. Химический туман окружал ее со всех сторон, видимость была менее пятидесяти ярдов. Впереди, в нарастающих волнах горячего воздуха, маячили фары большого автомобиля.

Она услышала выстрелы, вздрогнув, а потом сделала суровое выражение лица.

Однако абсурдность ситуации беспокоила ее. Что она собирается делать? Арестовать тех людей? А что потом? Судов больше нет, судей тоже. Нет ни тюрем, ни надзирателей. Вся правовая система рухнула. Есть лишь самосуд — закон ружья, когда правосудие вершится с помощью пуль. Как тогда? Она должна убить их? Даже у шерифов на диком западе были судьи, суды и община, на которую они могли рассчитывать.

В горле запершило. Она прокашлялась, а потом стала обдумывать свой следующий шаг.

Наверное, она должна крикнуть «Стоять, полиция!» , прежде чем стрелять, подумала она, горько усмехнувшись. Зачитать им права, прежде чем открыть огонь, а потом хладнокровно прикончить за то, что они могли совершить что-то противозаконное, когда еще были законы и правительство.

Она уже не коп,  сказал тот мужчина.

Внезапно Уэнди остановилась, открыв рот, и вернула «Глок» в кобуру. Уже не коп,  сказал он. И он был прав.

От осознания этого простого факта у нее защемило в груди.

Я сделала все возможное, подумала она, пытаясь вспомнить павших, которых она считала своим племенем, но не могла представить их лиц. Даже Дейв Картер был каким-то смазанным пятном. В голове пульсировала боль, она чувствовала легкое головокружение. Ей нужно принести воды.

Тогда пора возвращаться.

Уэнди медленно сняла свой бейдж, погладила его большим пальцем, и убрала в карман. Решено. Она развернулась и зашагала обратно к стоянке грузовиков.

В стране слепых, одноглазый не король. Не король, потому что никто не узнает в нем короля. Другие даже не подозревают о его существовании.

Уэнди долго и тяжело кашляла от дыма и копоти. Легкие горели огнем. Когда она прокашлялась, ее лицо озарила улыбка. — Если ты все еще жива, после того, как часть тебя умерла, — подумала она философски, — значит все равно, что возродилась. Она переживет это.

Стрельба позади усилилась. Фары грузовика задрожали и мигнули. Через несколько мгновений до Уэнди донеслись отголоски первых криков. Вокруг сгущалась мгла.

Уэнди бросилась бежать, вздрогнув от внезапного осознания того, что ее решение перестать быть копом, возможно, спасло ей жизнь.

* * *

Энн осторожно ступала между деревьев, держа ружье наготове. Она сморгнула каплю пота, просочившуюся из-под насквозь промокшей кепки. Палец подрагивал у спускового крючка. Она делала каждый шаг осторожно, сначала одна нога, потом другая. Сейчас она охотник. Она еще не знала, на кого охотится. Зверь где-то рядом, но какой, не известно.

Чей-то вздох за деревьями. Теперь она слышала их утробное клокотание. Их речь напоминала какой-то древний язык. Они общались бездумно, как спаривающиеся насекомые. Твари игриво носились в кустах, запрыгивая на деревья. Их скачки поднимали в воздух облака сажи, от чего твари повизгивали и чихали.

— Прямо как дети, — подумала она, и прогнала от себя эту болезненную мысль. В отличие от других выживших, Энн не задавалась вопросом, почему она здесь.