Урсула разинула рот.

– Хочешь сказать, вот это  их не предупредит?

– Не так, как звонок, – проворчал Баэл. Пока Урсула обдумывала его логику, демон достал меч из ножен и шагнул внутрь. – Пошли.

– Ладно.

Урсула двинулась следом, сжимая Хондзё. Баэл пробормотал своё заклинание для сферы света, озаряя интерьер янтарным свечением. На сей раз их не ждал швейцар, готовый забрать верхнюю одежду.

Огромные деревянные двери преграждали их путь, и золотистые надписи на ангельском зловеще мерцали в полумраке. Ладони Урсулы вспотели на рукоятке Хондзё, и ею овладела нервозность.

– В прошлый раз мы вошли в эти двери, и они привели нас в зал Оберона, – сказала Урсула. – Думаю, это некий портал. Но мы не можем просто открыть их пинком. Тут какая то непроницаемая магия фейри…

Баэл закрыл глаза, напевая на ангельском. Тёмная магия вилась вокруг его тела, шёпотом проносясь по коже Урсулы волнительными завитками силы. Он вновь открыл свои бледные глаза и дёрнул за ручки. Двери медленно отворились со скрипом. Оглянувшись напоследок, они вошли туда.

Холодный ветер щипал её за уши, и Урсула напряглась, когда они шагнули в густой туман. Вместо того, чтобы осветить деревянный балкон, свечение сферы Баэла быстро оказалось поглощено завихряющимся туманом. В воздухе пахло сырой древесиной и свежими сосновыми иголками.

– Это не зал Оберона. Ты знаешь, где мы? – прошептала Урсула.

– Нет, – ответил он, и его тон указывал на то, что такой поворот событий его ни капельки не беспокоит.

Голос Оберона донёсся сквозь туман.

– Я так рад, что вы сумели присоединиться к нам при моём верховном дворе.

Баэл повернулся, принюхиваясь к воздуху, и туман закружился быстрее.

– Покажись, Оберон, – прогремел голос Баэла. – Мы хотим лишь переговоров.

– Ты поклянёшься душой Никсобаса?

– Поклянусь.

Туман развеялся, открывая взгляду золотистую броню фейри, сверкавшую в серебристом свете луны. Тут была ночь… возможно, в царстве фейри всегда была ночь.

Постепенно в поле зрения проступили фигуры минимум сотни солдат фейри. По спине Урсулы пробежал морозец. У каждого солдата имелась пика, наведённая на них. Они находились не в зале; они стояли где то под открытым небом, на некой деревянной платформе.

Она начала поднимать меч, но Баэл схватил её запястье и опустил вниз. В таком сражении им не победить.

Туман продолжал рассеиваться. За солдатами в прояснявшемся воздухе проступили верхушки деревьев. Где они? Урсула глянула вниз, и её колени едва не подкосились от волны головокружения. Видимо, они стояли на платформе из веток, сплетённых меж собой как гнездо гигантской птицы. Сквозь ветви она могла различить тёмные очертания гигантского ствола дерева, а за ним – ничего. Лишь тьма. У Урсулы зародилось подозрение, что двор Оберона где то далеко далеко внизу под ними.

Голос короля донёсся сзади.

– Что вы желали у меня спросить?

Урсула резко развернулась, и её взгляд упал на Оберона, который сидел на деревянном троне, вырезанном в виде опустившегося на колени оленя, чьи рога образовывали сиденье. На нём было серебристое одеяние, на светлых волосах покоился небольшой ободок из золота. У ног лежал золотистый мешок.

– Это правда, что ты заключил сделку со щенком Никсобаса? – потребовал Баэл так, будто находился в том положении, чтобы требовать чего то.

– Мне сто тысяч лет, я так же стар, как земные боги, – сказал Оберон. – Я должен обладать силой бога, – он щёлкнул пальцами, и охранники окружили их, наведя пики на Баэла.

– И ты думаешь, что Абракс даст тебе такую силу? – его голос сочился презрением.

– Он присягнул мне на верность.