Чертова ситуация, когда душа умирает, а зло, забравшее ее продолжает жить. И будут прокляты больше все те, кто видит, что зло приближается к другим и отказываются контролировать его. И это не из-за страха, что родятся герои, а скорее из эгоистичной любви к себе, которая не позволяет им бороться с пытками, смертью и деградацией остальных. Уж лучше умереть, защищая других, чем знать, что мог спасти их, но решил ничего не делать.

«И те, кто считают, что один человек ничего не сможет сделать, скажу им так… самая опасная приливная волна начинается с невидимой ряби в огромном океане. Живи так, чтобы твоя цельность мотивировала стремиться к совершенству еще долго после твоей смерти, и знай, что ни один подвиг или жертва, или предложение искренней любви или дружбы, никогда не забываются теми, кто получил их».

Слова Лилианы преследовали его. Она научила его, что уж лучше оставаться одному, чем окружать себя моральными банкротами. Люди, что принижали его своей завистью и подколками, смягченными юмором, считали, что он так туп, что не распознает оскорблений, если их замаскировать с умом.

Он отказался от своей жизни яростным покорителем, чтобы жить в крошечной хижине, где Лилиана сделала его королем ее милого маленького мира. И она была права. Он никогда ни на наносекунду не забывал тепло ее любви, которая научила его мертвое сердце биться.

Даже сейчас, хоть он это и ненавидел, но старался быть тем человеком, которого она разглядела в нем.

И да, он прекрасно понимал ту холодную ненависть, которой первый Малачай воспылал к его матери из-за смерти жены и ребенка. Ту же ненависть он почувствовал к отцу, который проигнорировал его просьбу спасти Лилиане жизнь.

Взять его жизнь взамен ее.

«Как ты мог, бесполезный ублюдок, когда прекрасно знал, что она была всем, что у меня есть?»

Его ноздри раздувались от ярости.

«Хватит, Малфас. Не думай об этом».

Он ничего не мог изменить в прошлом.

Ему нужно было сосредоточиться на будущем. Только это он может изменить.

Что бы не убивало Малачая, но эту дьявольскую силу следовало бояться. И если они убьют Адариана в момент, когда никто, кроме Ника не сможет ослабить его, то смогут контролировать и Ника тоже.

Это реально пугало.

Хотя Калебу и не нравился мир, в котором ему приходилось жить, но он знал, что все станет гораздо хуже в руках чего-то столь могущественного, и он не предаст память жены, убрав руки в карманы и отвернувшись от грядущей битвы.

Тем более, когда он знал, как сражаться и победить.

И это все не ради того, чтобы следовать данным приказам. Не чтобы спасти свое бесполезное существование… он и так уже был в аду. Все ради того, чтобы поступить правильно.

Бороться за тех, кто не может сам.

Адариан пропал в своей ненависти, и Калебу было уже не спасти его.

Но Ник…

«Надежда – это маленький свет, который дают нам боги, чтобы мы могли найти путь в темные времена. И даже если нам возможно придется сбивать ноги и колени, если мы продолжим идти вперед, даже если прогресс проявляется медленно и болезненно, мы все преодолеем и станем лучше в нашем путешествии… Никакое отчаяние или плохая ситуация не продолжаются или заканчиваются, пока мы не решим так».

Калеб тогда нахмурился от наивного идеализма Лилианы.

«Значит, маленькая, ты говоришь мне, что надежда – это человеческая возможность обмануть богов и сказать «ха ха ха, вы проиграете и я не собираюсь сдаваться»? Послушай кого-то с большим личным опытом, они реагирают плохо, когда ты делаешь это».

Но тогда он выкинул белый флаг перед женой. В основном потому что она целовала его, пока он вообще не потерял возможность рационально мыслить. Или это была ложь, которую он говорил себе, чтобы не признавать, что не смотря на все ужасы, которые он видел и жуткую боль, которую переживал, в глубине его сердца все еще была надежда.