Когда они из первых уст узнавали, что Смерть не торгуется.

Но не на этом ему надо было сосредоточиться.

– У тебя стальные нервы, раз ты будишь меня, Война. Ты должна быть поумнее других созданий.

Спал он редко, и никогда не просыпался по утрам с радостью. Скорее уж с жаждой крови и гневом. Однако у Войны не возникало естественного страха перед ним, так как они были старинными союзниками, и он полагался на нее в вопросе стабильной диеты из жертв.

– Ну… ладно тогда, – сказала она безразлично. – Продолжай спать. Это подождет.

Она собралась уходить. Ее холодный тон подсказал, что дело срочное.

– Что подождет?

Она перебросила свои темные длинные волосы через плечо. Хотя на его рабочем месте была тьма кромешная, но он отлично видел ее, ведь от смерти не скрыть ничего.

– Ты сказал, что хочешь отдохнуть. Мне вовсе не хочется тебя отвлекать.

Грим потер глаза, и как свойственно ему, огрызнулся. Она пыталась поссориться с ним. Ради этого она жила, этим она и жила, но он не собирался помогать ей в этом.

– Я уже проснулся. Урон нанесен. Скажи мне, что тебя принесло в мою скромную обитель.

Она обвела взглядом его огромную тронную залу, где он хранил величайшие сокровища мира.

– Ага, твоя хижина захламлена. Тебе нужно нанять работницу.

Он раздраженно вздохнул.

– Ты здесь, чтобы обсудить мою весеннюю уборку?

– Нет… Я пришла предупредить тебя, что Торн знает, что кто-то освободил его зверушку из ямы во всей ее ярости. Он уже послал свою армию за ней, и он вернет Крикуна в его дыру немедленно.

Грим выругался. Торн был той еще занозой из нижнего мира. Почти как и Темные Охотники, к которым Грим питал отвращение, Торн помогал людям, возглавляю группу так называемых Адских ищеек – проклятых душ, с которыми Торн заключил сделку, чтобы они могли получить свое искупление, возвращая самых ужасных из сверхъестественных созданий, сбежавших из заключения…. Он был еще более сопереживающим, чем Ашерон.

Но больше всего бесило то, что Торн однажды был вернейшим союзником Грима. Пока не разразилась величайшая за все времена чума, и Торн не обратился против Грима, забрал у него Крикуна и заточил его в своей темнице, побуждая Грима освободить его.

С того времени между ними идет война.

Он уставился на Войну.

– Как он узнал?

– А я смотрю в шар для предсказаний?

Где те времена, когда он мог вонзить в нее топор за такую насмешку. Сладкие воспоминания, но уже бесполезные сейчас, когда ему приходилось сотрудничать с ней и ее характером.

– Ну а ты откуда знаешь, что он знает, что мы освободили Крикуна? – спросил он, наполняя тон всем раздражением, которое испытывал. Она отступила, чтобы показать переливающуюся призрачную фигуру у себя за спиной.

Зарельда сглотнула комок страха, завидев его.

– Крикун стоил мне сегодня тела девочки, и я больше не могу проникнуть в него.

Правда? Он что все должен за них делать?

– Принеси еще одну жертву и вернись.

– Я пыталась.

– И?

Меня остановил огромный Адский Ищейка, который надоедал мне расспросами о местонахождении Крикуна. Он поместил на меня какое-то устройство, и теперь я бестелесна, что бы я не пробовала.

– Но подожди, – сказала Война, ее глаза сверкали в предвкушении удовольствия. – Все становится лучше… После того как ты мило поболтал с Хэл об освобождении брата Зарельды из плена в обмен на освобождение Крикуна, нашей любимой древнескандинавской богине смерти стало любопытно, она провела расследование и выяснила, что ты охотишься на Малачая. И раз уж она не доверяет тебе, то она позвала своих Мара и Гончик Хэл, чтобы притащить его в Хэлхейм.

При упоминании Гончих Хэл Зарельда резко вдохнула.