— Ну, не всем об этом стоит рассказывать, — рассудил я.

— А давайте ещё вытатуируем эту надпись на запястьях наших рук, чтоб наверняка было, — предложила Бильге.

— Но мы с Кусрамом не сможем — у нас шерстяные ручонки, — напомнила Шерон.

Кусрам взглянул на свои руки.

— Бля, внатуре! — с досадой проговорил он. — Чё делать-то?

— На ладони взгляните, — посоветовал я.

Кусрам взглянул на свою ладонь.

— А… точно… у нас же ладони без шерсти.

— Вот туда и вытатуируйте, — заключил я.

— Хорошо, пойдём в тату-салон, — сказала Шерон, глядя на свою ладонь.

— Пошли, — кивнул я.

Мы встали и тут же направились на ночь глядя в круглосуточный тату-салон. Благо он был автоматический — нужно было всего лишь вбить туда текст и выставить руку. Мы с Бильге выбили себе надпись на левых запястьях, чтобы было виднее, а Кусрам и Ронеш выбили на левых ладонях, так как у них запястья шерстяные.

Выйдя из тату-салона, мы остановились у входа.

— Классный у меня шрифт? — спросила Шерон, показывая ладонь.

— Круто, — улыбнулся Кусрам. — А как тебе мой? — Он показал свою ладонь.

— Ну, такое себе, — покачала головой Шерон.

— Итак, ребята, насчёт Ящика Пандоры, — продолжила Бильге. — Пофиг, как туда попала тварь. В любом случае, мы открыли его. Знаете, что это значит?

— Что? — спросил я.

— Что мы все умрём.

— Не обязательно, — покачал головой Кусрам. — Если мы смогли вычислить, что находимся в художественном произведении, то мы наверняка и сможем придумать способ, как избежать судьбы. Ведь художественное произведение — это же, по сути, плод фантазии автора. А значит, что мы могли бы его каким-то образом уговорить не убивать нас.

— Хочешь сказать, мы должны устроить оргию, которую он так от нас жаждет? — спросила Бильге.

— Тоже вариант, — кивнул Кусрам.

— Но ведь ты же брезгуешь участвовать в оргии со своей сестрой, — напомнила Бильге.

— Если наш мир — выдумка, то мы, по сути, всего лишь актёры, — рассудил Кусрам. — А это значит, что Ронеш — не моя сестра.

— Ты так считаешь? — спросила Шерон.

— Нам нужно только в это поверить и это станет правдой. В конце концов, если у этого не будет никаких последствий для сюжета, то это не имеет значения.

— О каких последствиях речь? — поинтересовался я.

— Ну, там, если у нас с Ронеш родится больной ребёнок и на этом будет завязан дальнейший сюжет моей истории.

— Но вы же не собираетесь трахаться, — напомнил я.

— Вот именно, поэтому это уже не так принципиально — у нашей оргии не будет никаких последствий, если мы не будем из-за этого в дальнейшем обсессивно страдать.

— То есть, получается, нам надо устроить оргию, чтобы спасти мир от гибели? — рассудил я.

— Получается так, — заключил Кусрам.

— Ребята, а зачем мы вообще идём на поводу у автора? — спросила Бильге. — Давай мы лучше умрём, и наша история будет трагедией. За то мы умрём с гордостью.

Все трое молча глядели на Бильге.

— Не, я лучше поживу ещё, — покачал головой Кусрам.

— Да-да, я не хочу умирать, — поддержала его Шерон.