Взрослые вообще ничего не замечают, а и напрасно, потому что мир стремительно меняется. Мне рассказывала девочка из Омска, что у них над городом две ночи НЛО летал. И его видели тысячи людей! Только там две большие группы людей видели его совершенно по разному. По одним описаниям, он был оранжевый, летел на высоте пятьдесят метров, так что жители верхних этажей могли разглядеть его во всех деталях. А другие говорили, что «это» было огромным и летело на высоте нескольких километров, заливая голубым светом огромную площадь так, что свет городских фонарей мерк на фоне неземного сияния. Многие люди, глядевшие на чудо из одних окон, видели абсолютно разные картины. Прохожие на улицах переспрашивали друг друга и тут же начинали спорить по поводу увиденного. Ни одного такого странного НЛО больше не существует ни в одной уфологической хронике. Впрочем, уфологам у меня теперь веры нет. Про маму они мне ничего не смогли рассказать. Я, конечно, не думаю, что ее похитили инопланетяне, но, как это говорится, рационального объяснения у меня нет. Я просто знаю, что…»

В половине седьмого вечера Денис встретился с Турецким на Тверском бульваре — в ресторане «Пушкинъ». Они сели на втором этаже за дальним столиком. Обоих там знали прекрасно, поэтому официант без лишних слов принес Турецкому рюмку коньяка, а Денису, апологету здорового образа жизни, — стакан морковного сока.

— У меня времени мало, — предупредил Турецкий.

— А чем вы сейчас занимаетесь?

— Делом одного психа государственного значения.

— У нас таких полный Белый дом, — засмеялся Денис.

— Давай ближе к делу.

— Ближе так ближе. Оказывается, мы с вами, Сан Борисыч, совершенно отстали от жизни. Оказывается, школы — самая популярная мишень телефонных террористов. Большая часть которых, представьте, сами ученики. Привыкшие к сообщениям о взрывах, детишки нашли легкий способ отменять уроки и экзамены. Повадились звонить в ментовку или в Министерство юстиции и говорить, что в такой-то школе заложена бомба. Очень даже просто. А перед каникулами у «бомбистов» особенное обострение: контрольные срываются одна за другой.

— Ты не сочиняешь? — засомневался Турецкий. — Мне Нинка ни разу ничего такого не рассказывала.

— Так в грибоедовском лицее этого как раз и нет. Приятное исключение из правила. Я в общем говорю.

— Зачем мне твое «в общем»?

— Затем, что ваша Женя Земляникина — просто кадровая «бомбистка».

— Ты это серьезно?

— Еще как! В первый раз она «заминировала» школу еще в начале прошлого учебного года — через неделю после захвата школы в Беслане. Во второй раз — еще через два дня. Потом еще и еще. Всего девять раз за полтора месяца. Ни разу приезжавшие в школу милиционеры и собака-сапер ничего не нашли. Зато они объясняли школьникам, что есть такая статья двести семь в Уголовном кодексе — «Заведомо ложное сообщение о терроризме». Прослушав эту лекцию после девятого звонка — девятого, Сан Борисыч! — такого же заведомо ложного, как и все предыдущие, знаете, что сделала Женя?

— Позвонила в десятый раз, наверно?

— Не-а. Пришла в милицию с повинной.

Турецкий удивленно покрутил головой:

— Зачем она это делала, как ты думаешь?

— Понятия не имею. Директриса, умная тетка, говорит, что это форма протеста.

— Протеста против чего? Военных действий в Чечне? Отстрела пушных зверьков? Глобального изменения климата?

— Вообще протеста.