— Хорошо. Отправим это через несколько дней.

Я знал, что, как только карта будет обнародована, мои намерения станут известны всем. Разрабатываемые мной планы могли потребовать на свою реализацию годы, и все это время на меня бы велась охота. И мне действительно не хотелось торопить события.

— Как долго мы здесь ещё пробудем? — спросила Биквин.

— Не знаю. Неделю. Месяц. Может быть, дольше. Все зависит от того, насколько откровенен оказался Гло.

— Но ты уже все узнал у него? — спросил Фишиг.

— Да.

И я очень надеялся, что не узнал слишком много.

Я прогуливался по пустынным вечерним улицам поселения горняков, чтобы освежить голову. Мне было более чем понятно, что я избрал опасный путь.

Необходимо было сохранять сосредоточенность, в противном случае я рисковал утратить контроль над собой.

Во время первых бесед с Гло мне приходилось играть, чтобы заключить с ним сделку. Его рассказы о грани, о трех шагах совращения, ожидавших опрометчивого инквизитора, — все это было не ново для меня. Я потворствовал ему, чтобы он мог насладиться своим превосходством и самодовольством. Всякий инквизитор, достойный своей инсигнии, знал об опасностях и искушениях, окружавших его.

Но это не мешало его словам резать меня по живому. Любой пуританин вроде Коммодуса Вока был потенциальным Квиксосом. Когда Гло сказал, что грань часто пересекают неосознанно, он был прав. Я встречал достаточно радикалов, чтобы понимать это.

Я всегда, всегда гордился своими пуританскими, умеренными взглядами, относя себя к амалатианам. И скорбел о том, что существует радикальная ересь. Именно поэтому мне и хотелось добраться до Квиксоса.

Но меня многое беспокоило. В том, что предстояло сделать, конечно, многое решал случай. Но важна была и подготовка. Чтобы уничтожить Квиксоса, я должен был миновать его демонхостов, а это потребует много сил, знаний и сноровки. И обратиться за помощью к Святой Инквизиции уже было невозможно. Но пересёк ли я черту? Погряз ли в грехах, столь легко перерастающих в мерзость радикализма? Неужели мне настолько хотелось покончить с Квиксосом, что я был готов отбросить даже собственные принципы?

Мне казалось, что ещё нет. Я знал, что делаю, и предпринимал все возможные меры, чтобы сдержать самые опасные искушения, с которыми приходилось сталкиваться в работе. Я был чист и верен даже теперь.

А если и нет, то откуда мне было это узнать?

Я взобрался под стеклянный пузырь обзорной вышки и принялся любоваться синими пейзажами Синшары и плывущими мимо звёздами. Стаи метеоров оставляли в небе яркие следы.

На лестнице позади меня раздался шум. Я обернулся. Нейл убирал своё оружие.

— А, это ты, — сказал он, поднимаясь ко мне. — Я производил обход и увидел, что дверь на вышку открыта. Все в порядке?

Я кивнул.

— Гарлон, скажи, ты ведь иногда применяешь в драке грязные приёмы?

Он вопросительно посмотрел на меня и поскрёб свой выбритый затылок.

— Не уверен, что понимаю тебя, босс.

— Все эти годы, охотясь за головами… да, и я видел, как ты сражаешься. Ты ведь иногда нарушаешь правила ради победы?

— Думаю, да. Когда все уже сказано и сделано, в ход идёт всё, что может сработать. Я не испытываю гордости за кое-какие особо яркие проявления жестокости. Но это было необходимостью. Я всегда полагал, что людям свойственно переоценивать значимость честной игры. Подонок, собирающийся ошкурить тебя, уж точно не станет действовать по правилам.