За ним никого не было.

Стас стиснул зубы, до крови прикусывая губу. Он все равно должен выбраться, иначе получится, что Коста зря… нет, не думать об этом.

Снова скорость и ветер в лицо. Мост нельзя опустить до того, как он будет полностью разведен. Полицейским придется связываться со своими на Петроградской стороне, а за это время он успеет отъехать, бросить грав и отойти на достаточное расстояние. В спокойно прогуливающемся по набережной коротко стриженном парне, вполне прилично одетом и, главное, не выказывающем никакого страха при виде полиции, никто не заподозрит только что сбежавшего заключенного.

Расставаться с гравом оказалось на удивление жалко, но Стас прекрасно понимал необходимость. Человек на полицейском граве слишком привлекает внимание, особенно внимание полицейских.

В кармане джинсов нашлось немного наличных денег. Немного подумав, Ветровский вышел из двора, где оставил грав, на улицу, махнул рукой такси-флаеру.

И, удивляясь собственной наглости, сказал:

— К Новому мосту.

Полиции на той стороне уже не было. Стас остановился у перил, прикурил сигарету, которую стрельнул у таксиста. Горький дым крепкого табака обжигал горло, но не так сильно, как горечь утраты. Нет, он помнил, кто был мечом, прервавшим жизнь Вениамина Андреевича. Но также он помнил, что убивает не меч, а рука. И отчетливо осознавал, что Крылатый погиб из-за него.

Сигарета закончилась, Ветровский бросил окурок под ноги, проследил за ним взглядом — и отшатнулся. В гранит набережной, под решеткой перил, вцепились чьи-то пальцы.

— Мусорить… нехорошо. — Крылатый подтянулся, ухватился второй рукой за решетку, выбрался на набережную.

— Я думал… я думал, ты погиб! — выдохнул Стас.

Коста посмотрел на него так, что молодому человеку захотелось провалиться сквозь землю.

— Придурок. Крылья у меня для красоты, да?

Ветровский с трудом сдержал рвущееся с языка «для убийства». Это была уже не его мысль.

— И давно ты там висишь?

— Как ты подошел. Снизу не видно, кто стоит.

— Ты слышал, как я кричал про подушку.

— Нет. А что ты кричал?

— Что ее надо выключить перед прыжком. Ты вообще грав давно водишь?

— Впервые в жизни, — пожал плечами Крылатый.

Ветровский не нашелся, что сказать.

Минут пять они стояли, глядя на темную воду. Потом Стас спросил:

— Что с остальными?

— Пока не знаю. Но в ближайшие часы они все, скорее всего, будут в безопасности. Боишься за них?

— Переживаю. Я за них в ответе, они мои… нет, не друзья, наверное… а может, и друзья. Не знаю, я еще не понял. Там, в корпорации, все было совсем не так, как в обычном мире. Но — да, мне небезразлична их судьба.

— Ясно.

Немного помолчав, Стас сказал:

— Спасибо.

— Не за что. Что будешь делать дальше?

— Отсижусь где-нибудь, пока не уляжется. Потом буду думать, как легализоваться.

— Об этом не беспокойся. Я устрою. Но я имел в виду — что вообще будешь делать? Твой Орден распался, от него осталось несколько человек.

— И что? — Стас поднял взгляд. — Не страшно упасть, страшно не подняться.

— Значит…

— Буду строить Орден. Учту ошибки. Зайду с другой стороны. Но я не отступлюсь. Потому что… — Он запрокинул голову, посмотрел на усыпанное звездами бархатно-синее небо.