— Почему? Боишься, что заметут?

— Слушай, Киссур, — спросил землянин, — а правда, что во время вашей войны ты дрался в поединке, перед строем, с вражескими командирами?

— Ну.

— А почему, сражаясь в поединке, ты не приказывал оруженосцу пристрелить противника из лука?

— Ты что за чушь несешь? — изумился Киссур. — У меня бы все войско от такой подлости разбежалось.

— Значит, дело было только в войске?

Киссур потупился. Дело было, конечно, не только в войске.

Бемиш вздохнул:

— Знаешь, Киссур, мы росли в разных мирах, и если бы я был полководцем, я не стал бы драться в поединке перед строем. Но когда я участвую в инвестиционном конкурсе, я не стану подкладывать конкуренту мину. Есть приличия, которые нарушать нельзя.

— Мне всегда казалось, — сказал Киссур, — что когда дело идет о деньгах, нет никаких приличий.

— На Вее, может, и нет, — сказал Бемиш. — А на Земле есть.

Киссур сунул мину обратно в карман, непринужденно, словно пачку сигарет.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой Киссур обличает перед императором чужестранного взяточника, а Тереке Бемиш получает в подарок роскошную виллу.

Утром следующего дня Киссур отчаянно заскучал. Он позвонил было Бемишу, но Бемиш где-то носился задрав хвост. Можно было его разыскать, но зачем? Человек ходит по кабинетам, это шлюху можно трахать вдвоем, а взятку чиновнику надо давать с глазу на глаз, зачем Бемишу такой свидетель, как Киссур? Другой человек, Уэлси, сказал, что они завтра едут на космодром.

Киссур побил ни с того ни с сего слугу — ну, собственно, не побил, а так, толкнул, только слуга налетел на бронзовую вазу и сильно вазой ушибся, позавтракал гусем и пирожками с маринованной печенкой и пошел в кабак, а оттуда — к гадалкам. Но проклятые гадалки все знали рожу государева любимца, и ничего интересного Киссур не услышал.

В конце концов Киссур вернулся домой, разделся и нырнул в огромный, выложенный нитевидным чахарским мрамором пруд, окруженный цветущими деревьями и с алтарем в Западной Беседке, нависшей над водой.

Киссур лениво плавал в пруду, когда за резной решеткой вдалеке прошуршала машина. Хлопнула дверца, загалдели возбужденные голоса, человек из машины, видимо, стряхнул слуг и затопал по садовой дорожке.

Киссур нырнул. Когда он вынырнул, на мраморной кромке пруда стояли начищенные до блеска кожаные туфли. Выше начинались превосходно сшитые серые брюки.

— О'кей, сколько вы хотите?

Киссур поднял голову — перед ним стоял незнакомый землянин с лицом круглым и красным, как сигнал светофора. Глаза землянина были безумны, и подбородок воинственно выставлен вперед.

— Сколько вам нужно? — повторил землянин. Киссур неторопливо вылез из воды и встряхнулся,, как собака. Капли воды с его белокурых волос забрызгали дорогой костюм землянина. Землянин был заметно шокирован: по старой аломской привычке Киссур купался голым и не подумал прикрыться лежащим тут же полотенцем, явно демонстрируя свое презрение к гостю.

— Кто вы такой, — спросил Киссур, — и что с вами стряслось?

— Вы прекрасно знаете, кто я такой!

Киссур, уперев ноги в мраморную кромку пруда, шевелил босыми пальцами. Красноватое вейское солнце плясало в мокрых волосах Киссура и в каплях воды, застывших между ложбинок мощных мускулов.

— О'кей. Меня зовут Камински. Пять месяцев назад я купил землю в зоне, которую мне обещали классифицировать как промышленную. Я стал строить мусорный завод. Теперь, благодаря вашей жалобе государю, ее классифицировали как деловую. Если я хочу продолжать иметь эту землю, мне надо заплатить разницу в цене — двести миллионов.