— Тестостерона, — вставил я.

— Дебилизма, — произнесла маман одновременно со мной. — Не знаю, что за тесторон, не разбираюсь в ваших волшебных словечках. Но студиозы частенько устраивали сцены. У меня реже, потому что и ходили ко мне реже. Зато девочки были самыми красивыми и отдохнувшими, потому что у меня было спокойно и уютно.

— Я так понимаю, это только начало истории.

— Да, Кастер переехал к нам сразу после открытия. Так что дела не особо пошли в гору. А потом один скандал с группой выпускников. Другой, третий. Раз десять за полгода было, это только серьезных. А за последующие полгода всего пару раз. Да, каждый год приходят новые, но с ними проще и быстрее.

— И что происходило?

— А я не знаю, — улыбнулась женщина. — Просто вечером возникал конфликт, который кое-как удавалось успокоить. А через пару дней приходил один лавочник и притаскивал разные товары, конфеты, ткани, дорогое вино и прочее. И каждый раз то, что в этот момент было необходимо дому. Передавал, что тот или иной студиоз, что устраивал бучу накануне, приходил и оплачивал товары. Из того, что мне удалось выяснить, приходил такой студиоз не всегда сам, иногда с помощью друзей, потому что самостоятельно он ходить некоторое время не мог. И после такого я перестала выяснять, что случилось.

— Ясненько, — произнес я. — О мертвых либо хорошо, либо ничего.

— А молчать как-то не хочется, — кивнула она. — Ты можешь остаться тут на ночь, если хочешь. Но не более. Ты не Кастер.

— И Кастера не желали сжечь всем городом. Понимаю.

— Вот и славно.

Я занял комнату Кастера. В кабинете реально была только сажа на стенах и ничего больше. Зато в другой стене нашлась дверь, ведущая в спальню. В остальном тут не было никаких личных вещей, словно Кастер не жил здесь, а просто ночевал.

Впрочем, вырубился я быстро, сказывается общее состояние организма, не до конца восстановившегося после битвы. А вот посмотреть сны я не успел.

Кто-то толкал меня в плечо, а разлепив глаза, я увидел Убо. Свежевыбритого, подстриженного, вымытого и приятно пахнущего какими-то благовониями. Он протягивал мне свистульку птички какого-то красного цвета.

— Радость, — довольно улыбнулся он.

Стоило мне взять птичку, он сразу же вытащил из кармана знакомый шоколадный шарик и принялся его облизывать. Я же присмотрелся к птичке и ужаснулся, потому что узнал цвет.

— Убо, пожалуйста, больше не вырезай их из кусков стола, ладно? И вообще не отрывай ничего от местной мебели, хорошо?

Сильно сомневаюсь, что он меня понял, но кивал очень интенсивно, не забывая улыбаться.

— Слушай, а ты можешь помочь мне кое с чем? — спросил я, садясь на кровати. — Можешь вытащить меня отсюда?

— Путе… Твие? Тешетви?

— Путешествие, да.

— Бог не любить ходить, — поморщился он. — Бог любить лежать.

Лицо Убо расплылось в блаженной улыбке. Два раза по три слова, да он в отличном настроении, раз стал таким болтливым.

— А давай ты меня отправишь ходить, — зашептал я и похлопал по кровати. — А сам будешь лежать тут. Очень удобно. А маман будет тебя кормить.

— Ходить? — Убо ткнул в меня пальцем.

— Ага, — кивнул я.

— Лежать? — он ткнул себе в грудь.

— Выгодный обмен, согласись.

Убо положил руку мне на грудь и легонько толкнул.