— Мудро, — кивнула маман. — А больше ты ему ничего не обещал? Чего-то такого, что он оказался готов умереть, лишь бы ты смог сдержать свое слово?

— Да вроде нет, — пытался припомнить я.

— Значит, твое слово тоже переходит по праву наследования, Лаэр.

— Вот сейчас тоже не понял.

— Как только ты узнаешь, как снять метку, ты передашь это знание потомку Кастера.

— У него есть сын?

— Дочь. Я не знаю ее имени, но она стала главой Шепчущих, после того, как Кастер покинул гильдию.

— Так, стоп, — повысил я голос, стараясь сдержать удивление. — Кастер был главой гильдии Шепчущих?

— Он ее основал, если быть точным. Ту ее часть, которая носит белые маски, а не тех, что напали на академию.

— Ясно. Так он пытался найти способ спасти своих. Избавить их от метки.

— В какой-то момент это стало целью его жизни. И он думал, что найдет ответ в академии со всеми ее умами, знаниями и библиотеками. Но не срослось.

— Могу я взять его записи себе? Это может помочь.

— Их забрали, — произнесла маман. — Один из Шики вскрыл всю защиту дома, прошел в королевскую комнату и сжег все в его кабинете. Никого не тронул, никого не убил, зашел, сжег и вышел. А перед уходом накрыл дом своей завесой, чтобы Скверна не проникла. Ничего не осталось, Лаэр.

— Думаю, спрашивать, кто это был или как он выглядел, не имеет смысла.

— Черный плащ, черная маска без глаз, — улыбнулась маман. — Знаешь, почему гильдия Шики называется шепчущими?

— Есть пара шуток в голове, но сейчас не то время.

— Когда человек шепчет, его трудно узнать. У всех людей разные голоса, интонации, тембр. Но шепчут все примерно одинаково. Шики гильдии безлики и похожи друг на друга. Если близкого тебе человека убил Шики, то тебе некому мстить, кроме как всей гильдии. Но даже убив всех Шики, ты никогда не узнаешь, на самом ли деле ты убил всех.

— Маман, — дверь в помещение распахнулась, а на пороге появился тот самый парнишка. — У нас проблема, нужна ваша помощь.

— Милый, я же говорила, у меня сегодня выходной. Меня нет, разберитесь там сами.

— Да, вы сказали, что у вас выходной, даже если сам Гипнос решит посетить наш дом.

— И что? — она приподняла бровь.

— Ну вот, посетил, — замялся парень. — И уже съел половину заготовок на кухне.

— Милый, ты опять нюхал те сиреневые цветы? Я же предупреждала, чтобы…

— Погодите, — прервал я маман. — А ваш Гипнос случаем ничего не передавал вам?

Паренек потупился и вытащил из кармана деревянную свистульку. Я закатил глаза и отставил чашку. Подхватив мешок, спустился вниз по лестнице. Паренек показывал дорогу, а маман шла следом.

— Привет, Убо, — поздоровался я с лохматым чудовищем в лохмотьях, бывших когда-то крестьянской одеждой. — Паршиво выглядишь для бога.

— Бог есть, — улыбнулся бывший секс-символ Эра.

— Убо, это маман, маман, это…

— Бог, — Убо важно ткнул себя пальцем в грудь, забыв при этом пережевать половину пирога.

Я лишь вздохнул и присел за кухонный столик, разглядывая стоящего рядом Убо, уплетающего пироги без остановки. Он заметно схуднул, от него воняло, как от бомжа, да и выглядел он похоже.