И все это пространство было заставлено стеллажами с книгами, свитками, пергаментом и даже каменными табличками. Имелась и складная лестница на колесиках, чтобы добираться до верхних полок.

Огромная библиотека, такой даже в академии не было. И пахло здесь странно. Не пылью и бумагой, а стерильно, словно в больнице. Тем не менее, я прошелся вдоль полок, не решаясь что-то трогать. Вглядывался в названия на корешках, но большинство слов были мне незнакомы.

Да что там говорить, я даже не все языки знал. На континенте говорят и пишут на международном. Он корнями уходит к Эдейскому. Еще я немного знал язык мира снов, но эти руны и письмена выглядели совсем уж незнакомо. В некотрых печатных тиснениях узнавал Аноксианский, хоть смысл мне был неясен.

Вот эти размашистые завитушки — скорей всего древний Алаварийский. Остальное без понятия. Никогда не интересовался подобными вещами, я все больше изучал как мечом махать, чтоб голову себе не снести, да как снить, чтобы не взрывать хотя бы Врума.

А вот стеклянный шкаф в углу привлек мое внимание. На стекле сияли руны, явно в активном состоянии. А за ним я увидел множество свитков и несколько толстых книг, от которых прямо веяло вечностью. Шкаф был полупустым, так что книги и свитки даже не соприкасались друг с другом.

Каждый лежал на отдельной подушке из черного бархата, некоторые книги в специальных коробках с толстыми прутьями, напоминающих клетки. Некоторые книги переплетены в грубую кожу, а на двух я даже заметил замки.

Но все мое внимание привлекла табличка под одним из свитков. Среди гор непонятных слов и нечитабельных названий, я увидел кое-что знакомое. И сам не понял, как потянулся к дверце, открыв ее.

Медленно, двумя руками взял свиток и развернул его, стараясь лишний раз не дышать. Пергамент выглядел старым, но достаточно плотным. И вроде как не собирался рассыпаться у меня в руках. Взглянув на символы, обрадовался, что могу прочитать их.

Заголовок состоял из двух слов, написанных от руки чернилами.

«Легенда Джуши».

Глава 8. Ситуация похожа на шахматную партию, потому что я ничего не понимаю в шахматах

В мире, столь далеком от любого другого, что ни одни ноги не смогут преодолеть такого расстояния, жило существо. Его звали Джу. Что означает «живой». Джу был очень одинок.

Потому что в его мире была только темнота, холод и запах пустоты. И не было ни одного другого Джу в его мире. В его огромном, безграничном мире, наполненном ничем. Джу бродил по темноте и холоду три вечности кряду. Он облетел все оттенки пустоты. Он погрузился во все глубины мрака. Обошел все закоулки хлада. Но так и не нашел другого Джу. Никого не было вокруг. И тогда он завыл от тоски и печали. И мир наполнился стоном его души. Но даже этот звук никто не услышал. Потому что не было другого Джу.

Он не понимал, как и зачем был рожден. Не знал, для чего ему надо существовать в мире вечного ничто. В мире, где никто не смог бы выжить, Джу был единственным исключением. Бессмысленным исключением.

Джу считал себя ошибкой этого пустого мира и в глубине души надеялся, что раз родился он, то может появиться и другой Джу. Но за три вечности кряду, он так и не нашел его.

Когда Джу понял, что обошел каждый уголок бескрайнего ничто несколько раз, он впал в уныние. И принял судьбоносное решение, потому что наконец познал все оттенки отчаяния, что были схожи по цвету с хладом и пустотой вокруг.

Тогда Джу вырвал из груди свое сердце, чтобы умереть. Зачем ему нужно сердце, думал Джу. Ведь нет никого, кто мог бы от него согреться. Нет того, кого можно им полюбить. Не найти другого Джу, чтобы можно было быть с ним рядом. И зачем нужно сердце в таком мире? Зачем нужен сам Джу в таком мире?

И он решил перестать быть Джу. Перестать быть живым. И в этот момент что-то пошло не так.