Недавно сюда явился какой-то тип, так он буквально взбесился, когда я не пропустил его к мистеру Келему. Я не стал следить за ним, сэр, потому что тогда мне пришлось бы оставить квартиру без присмотра, а я решил, что этого делать нельзя.

Гарденер улыбнулся, что-то припоминая.

— Он мне показался еще немного шумным, сэр, и разговор у него был точно такой, как у Александра, та же манера выражаться. Нет, это был не мистер Александр, — продолжал он, подмигивая, — я не ошибся бы, можете не беспокоиться. Он назвался врачом. Но это был какой-то необычный врач, так что я сказал ему, что весьма сожалею, но…

— Он не назвал своего имени?

— Нет.

— Это был высокий, хорошо одетый господин с седыми волосами и красивым лицом?

— Провалиться мне на этом месте, если это не так! Вы его описали тютелька в тютельку!

— В таком случае это сэр Рандольф Мерлин, — слегка улыбнулся Роджер. — И я думаю, что вы не очень-то обрадовали его своим отказом пропустить к больному.

Увидев огорченную физиономию Гарденера, Уэст расхохотался.

— Не огорчайтесь. Вы и не могли знать, кто это. А он должен был представиться, назвать свое имя. Пропустите его, если он придет еще раз, но не оставляйте мистера Келема один на один с кем бы го ни было. Это приказ.

— Все ясно, сэр.

— Помните, я вас предупредил. А теперь мне надо поговорить с мистером Келемом.

Он подошел к дверям спальни Келема, постучался и, услышав «войдите», вошел внутрь.

Келем полусидел в постели, возле него стоял поднос с завтраком. На голове Келема была повязка, закрывавшая один глаз. Однако рубцы на подбородке и щеках затянулись.

Увидев Роджера, Келем улыбнулся и жестом пригласил его сесть.

— Входите, инспектор! Я все ждал, когда же вы удостоите меня своим посещением. Я должен поблагодарить вас, — добавил он, когда Роджер сел, — за то, что вы разрешили мне возвратиться домой. Дома, конечно, лучше, чем в больнице, а ваши люди заодно делают полезное дело: не пускают сюда докучливых корреспондентов.

— Я рад, что от них есть какой-то толк! — рассмеялся Роджер.

— Они весьма внимательны и даже довольно-таки деликатны, — продолжал Келем. — Разумеется, я понимаю, что под предлогом моей охраны они фактически держат меня под негласным арестом, но в данное время я еще слишком слаб, чтобы расстраиваться по этому поводу. Меня тревожит только состояние моей жены. Блэр должен был приехать и рассказать, как ее здоровье.

— Блэр попал в аварию и сломал себе руку, — пояснил Роджер. — Вернее, вывихнул ее. Ничего особенно серьезного, но он в больнице. Миссис Келем здорова, я видел ее вчера вечером.

— Понятно. Вы пользуетесь моей беспомощностью, чтобы провести тщательный обыск, инспектор.

Я сожалею лишь об одном, инспектор, — добавил он добродушно, — что вы не хотите быть откровенным со мной. Я уже говорил вам, что хочу быть полезным во всех отношениях. И, должен признаться, для меня тяжело быть подозреваемым в убийстве собственного сына.

— Ни в чем подобном вас не подозревают, — совершенно искренне заверил его Роджер. — Но все же необходимое расследование должно быть произведено.

Ему было ясно, что Келем пытается выяснить истинную причину интереса, проявляемого полицией к его особе.

Однако в планы Роджера не входило открывать свои карты.

— Есть одно дело, в котором вы могли бы помочь мне…

— Какое именно? — спросил Келем.

— Сэр Рандольф Мерлин, естественно, не желает сообщить мне, какой препарат ваша жена… наркотик…

Он не договорил, потому что Келем внезапно изменился в лице.