Она провела рукой по тыльной стороне шеи.

Стояла середина дня, без кондиционера в машине было очень душно.

— Ты хочешь знать, почему именно ты так заботишь меня, Кэсси? Потому что ты на самом деле чувствуешь. Майкл, Лия, Дин — они очень рано научились отключать свои эмоции. Они не привыкли подпускать к себе людей. Они не видят нужды каждый раз рисковать жизнью. Слоан не всё равно, но она работает с фактами, а не с эмоциями. Но ты? Ты никогда не сможешь перестать заботиться о людях. Для тебя дело всегда будет в жертвах и в их семьях. Это всегда будет чем-то личным.

Я хотела сказать ей, что она ошибается. Но стоило мне подумать о Маккензи Макбрайд, я поняла, что она была права. Каждое дело будет для меня личным. Я всегда буду жаждать правосудия для жертв. Я сделаю всё что угодно, чтобы спасти одну жизнь, так, как мне хотелось бы, чтобы кто-то спас мою мать.

— Я рада, что сегодня ты здесь для Дина, Кэсси. Ему нужен кто-то, особенно сейчас — но если ты серьезно настроена заниматься тем, чем занимаемся мы, чем занимаюсь я, эмоции — роскошь, которой ты не можешь себе позволить. Вина, злость, сочувствие, готовность пойти на всё, чтобы спасти жизнь — дай им волю и человек может лишиться жизни.

Прежде чем покинуть ФБР, она потеряла кого-то. Потому что она позволила своим эмоциям овладеть ею, во время работы над делом. Потому что в пылу битвы, она забыла о правилах.

— Я должна знать, где ты была прошлой ночью, — словно заевшая запись. — Я даю тебе шанс поступить правильно. И лучше тебе воспользоваться им.

Часть меня хотела всё рассказать ей, но это был не только мой секрет. Он также принадлежал Майклу и Лие.

— Бриггс не знает, что ты уходила. Как и Джадд, — Стерлинг позволила скрытой угрозе повиснуть в воздухе. — Готова поспорить, ты никогда не видела Джадда по-настоящему сердитым. А я вот видела. Не советую.

Когда я не ответила, агент Стерлинг замолчала. Температура в машине стала невыносимой.

— Ты принимаешь плохое решение, Кэсси, — я ничего не ответила и её глаза сузились. — Просто скажи, — произнесла она, — есть что-то, что я должна знать?

Я прикусила нижнюю губу и подумала о том, на что приходится идти Дину, чтобы выпытать крохи информации у отца.

— У Эмерсон был роман с её профессором, — наконец сказала я. Я должна была рассказать это ради Дина. — С тем, который пишет книгу об отце Дина.

Агент Стерлинг сняла куртку. Видимо, ей тоже было жарко.

— Спасибо, — сказала она, разворачиваясь на сидении, чтобы взглянуть на меня. — Но слушай и слушай внимательно: когда я сказала тебе не лезть в это дело, я не шутила. Ещё раз ступишь за пределы Квантико без моего разрешения и я одену на тебя датчик движения.

Я едва расслышала угрозу. Я не ответила. Я не могла говорить. Я даже думать не могла.

Когда агент Стерлинг сняла куртку, она слегка помяла футболку. Ткань изогнулась, позволяя мне увидеть кожу под ней. Прямо под её ключицей красовался шрам.

Клеймо в форме буквы «Р». 

Глава 21

Стерлинг взглянула вниз. На её лице не было абсолютно никаких эмоций, она расправила футболку. Теперь шрама было не видно, но я не могла перестать глазеть на неё.

Свяжи их. Заклейми их. Режь их. Повесь их.

За всё то время, что мы провели в комнате для наблюдений, она не отвела глаз от Дэниела Рэддинга.

— Моя команда расследовала дело, — спокойно произнесла Стерлинг. — Я подобралась слишком близко и была неосторожна. Рэддинг держал меня у себя два дня, пока мне не удалось спастись.

— Вот откуда вы знаете Дина, — всё это время я гадала, как им удалось построить такие близкие отношения, если она всего лишь арестовала его отца.