Владимир Кунин. Интердевочка
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
Была середина белой летней ночи. Мне нужно было успеть одеться, привести себя в порядок, выскользнуть из гостиницы, поймать тачку, доехать до дома, поспать пару часиков и к восьми махануть в свою больничку. Времени было еще навалом. Я стояла у распахнутого окна в одних туфлях и трусиках – и не торопясь застегивала лифчик. Я знала, что и без шмоток выгляжу – будьте-нате, и была уверена, что он сейчас с меня глаз не сводит. Но если с вечера во мне к мужикам еще что-то шевелится, то к утру уже все до лампочки. И моя неторопливость – просто результат привычки. С высоты десятого гостиничного этажа я видела плывущий по Неве буксир и баржу с желтым песком. – Я люблю тебя, Таня, – сказал он у меня за спиной. Он неплохо трекал по-нашему. Даже надбавку получал в своей фирме за знание русского языка. – Я тебя тоже, – ответила я, не оборачиваясь. Он мешал мне слушать мелодию с проплывающей внизу баржи. – Я хочу жениться на тебе, – с чувством сказал он. Ох, черт побери! Неужели – все? Неужели точка?! Я резко повернулась к нему. Он все еще лежал в неширокой гостиничной кровати и напряженно щурил свои близорукие глаза. – Слава те, господи! – я даже рассмеялась. – Наконец-то раскололся!.. – Что? Я заметила, что с ним и вообще с иностранцами, говорящими по-русски, я всегда разговариваю упрощенным языком. Это происходит помимо сознания. Может быть, я инстинктивно стараюсь облегчить им общение со мной? Я села к нему на кровать, погладила по лицу: – Ты действительно хочешь на мне жениться? – Да, – он положил голову мне на колени. Волосики у него были мягкие, реденькие, с пепельной проседью. – Я уже говорил со своей папой и мамой. Это становилось серьезным. – И мы уедем к тебе? – Да. Если хочешь. Он еще спрашивает! А ради чего я здесь-то? Ни хрена они в нас не понимают. Даже самые умные. Я наклонилась и поцеловала его в щеку. Почувствовала несвежий запах у него изо рта, встала и осторожно сказала: – Теперь будет все, как захочешь ты. В ванной я натянула свое бундесовое платьице – полштуки отвалила за него Кисуле, – собрала в сумку свою косметику и подкрасила губы. И увидела непромытую, с засохшей мыльной пеной бритвенную кисточку. Я вот уже месяц с ним тусуюсь и каждый раз вижу эту непромытую кисточку. Но до сих пор я считала, что это его дело. А сегодня… Я тщательно вымыла кисточку, просушила ее в махровом полотенце и поставила на стеклянную полочку перед зеркалом. Может быть, именно с этой кисточки у меня начиналась совершенно новая жизнь… Выйдя из ванной я посмотрела в окно на неву, но баржи с песком уже не было. – Вот пятьсот крон, – он смотрел на меня поверх очков, протягивая деньги. – Как всегда. Но если хочешь в долларах, то получится меньше. У нас сейчас немножко упал долларовый курс и тебе это не может быть выгодно. Брать? Не брать?.. Да в гробу я видела эти пятьсот крон! Теперь мне важно совсем другое. Я сказала: – Спрячь. Завязано. Теперь ты у меня знаешь как будешь называться? «Бесплатник», – я видела, что он ни черта не понял. – У нас жены с мужей за… Это самое… Денег не берут, – объяснила я. – Аморально. – Это правильно. Хотя жена всегда стоит дороже, – он спрятал деньги в бумажник. Все-таки какие они рассудительные и четкие ребята! Не то что наши. Хотя я даже и не понимаю – нравится мне это или нет. – Презенты возьмешь? Он мне кое-что купил в березке. Я посмотрела на часы и решила не рисковать. |
