| Мы уселись друг против друга в кресле, и Лев Николаевич, подвернув под себя на кресле ногу, сказал мне: - В чем же счастье, вы хотите знать? - и он засмеялся тихим, добрым смехом. - Счастье! Да разве можно о таком предмете вот так наскоро переговорить! Правда, там, за границей, это вошло в обычай трактовать в газете поверхностно о самых серьезных предметах. - И все же? Лев Николаевич, есть много людей, которым хочется, ну хоть бы поверхностно, узнать о том, о чем подробно узнать им недоступно! Вот хотя бы вопрос о том, в чем счастье? Всяк знает, в чем счастье для него лично, но что такое счастье в отвлеченном смысле, где искать, как достигнуть - не знает... - В отвлеченном смысле? Но ведь если истина отвлеченная есть истина, то она будет истиною и в действительности! Нужно только узнать эту истину, захотеть познать ее. А для того чтобы познать эту истину, нужно убедиться в той разнице, которая существует между учением мира и учением истинной религии. Ведь все эти разноречивые мнения одного или другого о том, что для каждого из них было бы счастьем, основаны на том, что по учению мира считается для них необходимым. И все они для этого побросали дома, поля, отцов, братьев, жен, детей, отреклись от всего истинного и пришли в город, думая, что здесь счастье... - Но разве в городе нельзя найти счастья? - В городе? Прикиньте ту жизнь, которую все ведут в городе, на мерку того, что всегда все люди называли счастьем, и вы увидите, что эта жизнь далеко не счастье. - Так какие же условия счастья, о которых никто спорить не будет? - Ну, разве это можно так прямо сказать - вот они, эти необходимые условия, и всем они понятны, приятны и симпатичны! Но если уж хотите, чтобы я непременно сказал вам свое мнение, какие такие условия нужны для земного счастья, то вот я скажу, что прежде всего считаю невозможным счастье без света солнца, при нарушении связей человека с природой. Иными словами, жизнь вне города, под открытым небом, при свежем воздухе, в деревне - вот первое условие земного счастья. Посмотрите, даже поэзия его себе иначе не представляет и, рисуя счастливую аркадию, воспевает жизнь идиллическую на лоне природы, вдали от городов... - Какая же масса людей живет в городах, привязана к ним, не имеет возможности жить в деревне, родится и умирает, не видя ее. Так неужели счастье для них невозможно? - Невозможно, я в этом убежден! Посмотрите, чему эти люди обречены: видят они предметы, обделанные людским трудом и при искусственном свете; слышат звуки машин, грохот экипажей; обоняют запах спирта и табачного дыма; едят часто все несвежее и вонючее. Ничто не допускает их к общению с землей, растениями, животными. На вид это жизнь заключенных! - Но разве города не естественный результат постепенного развития семьи, общины? - Кто вам сказал? Откуда вы это взяли? Посмотрите в историю, и вы увидите, что города сооружались из целей завоевательных... - Хорошо, но если так, то все плоды и успехи цивилизации, проявляющиеся ярко в больших центрах, - все это ни к чему? - Ни к чему! Цивилизация! Но кто же вам сказал, что цивилизация ведет к счастью! Вот, говорят, разовьется цивилизация, завертятся машины, все будут счастливы. С чего это? Нет, цивилизация и наша, как бывшие до нее, придет к концу и погибнет, потому что она не что иное, как накопление уродливых инстинктов человечества. Разве до нас не было цивилизаций? Была египетская, потом вавилонская, ассирийская, еврейская, греческая, римская... Где они? Привели они к счастью? Все погибли, и туда же пойдет и наша! - Так, значит, город - вот преграда счастья? - Нет, не один город. Нужен и труд, чтобы быть счастливым. Но труд свободный, разумный, любимый и при том физический, а не атрофирующий мозг и мускулы. По учению мира, люди служат, ходят в канцелярии, получают за это деньги... но разве они любят свой труд, разве он удовлетворяет их! Нет! Их одолевает скука, работают они ненавистную работу и, пари готов держать, что вы не услышите ни от одного из них, чтобы он был доволен своей работой. |
