— Но ты же призналась, что любишь Ричарда.

— Всем сердцем! — зазвеневшим голосом подтвердила Энн.

— Значит, ты будешь любить его, несмотря ни на что, и любовь поможет тебе пережить все невзгоды, — не по возрасту мудро заключила Филиппа. — Ни с кем другим ты не сможешь быть так счастлива. А если жизнь вскоре разлучит вас, ты будешь вспоминать только о нем и тех минутах, когда вы были вместе. Так говорит моя мама, а она всем сердцем любит моего отца. Она готова на любые жертвы, лишь бы быть с ним. — Филиппа помолчала и добавила: — Я знаю, тебе хватит сил вынести все, милая Энн. Как бы я хотела испытать такую же любовь! Это удивительный и редкий дар судьбы.

Чуть не плача, Энн пожала подруге руку.

— Какая ты умница, Пиппа, — пробормотала она. — Ты гораздо мудрее меня…

— Так ты обещаешь, как следует подумать?

— Конечно, дорогая. Я все время думаю об этом — с тех пор как поняла, что люблю Ричарда. — Она вздохнула. — Если бы мне только удалось убедить его уехать домой, в Йоркшир, забыть о заговорах…

Скрипнула дверь, вернулась Мэри. Девушки обнялись и затихли. Как и обещала Филиппа, она по-прежнему относилась к Ричарду как к слуге и никому не рассказала, что видела подругу в его объятиях.

Через три дня король вернулся в Вестминстер, девушки вновь очутились в своей комнате. Дни стали короче и холоднее, по коридорам гуляли зябкие сквозняки. Энн и Филиппе пришлось надевать самые теплые платья и подбитые мехом плащи. Джон Хильярд по-прежнему оказывал Энн знаки внимания, смущавшие ее. Она не могла отделаться от мысли, что он пристально следит за ней, каждая беседа казалась ей допросом. Однажды Филиппа заметила:

— Кажется, милая Энн, мистер Хильярд увлечен тобой.

Энн от отвращения передернуло.

— Внимание мистера Хильярда мне льстит. Но он в фаворе у Генриха и потому вряд ли решится связать судьбу со мной, дочерью опального сторонника покойного короля. Зато, — добавила она сквозь зубы, — его весьма интересуют дела моей семьи, он подробно расспрашивает о том, как часто мой отец покидает Раштон.

Прелестные глаза Филиппы широко раскрылись, она понимающе кивнула и быстро перевела разговор на другое. Энн не сомневалась в том, что отныне и ее подруга будет осмотрительна в разговорах с Джоном Хильярдом.

На второй вечер после возвращения в Вестминстер Хильярд незадолго до ужина встретил Энн в коридоре и предложил ей поговорить, устроившись в глубокой оконной нише. Энн согласилась, краем глаза заметив, что Мэри Скроггинс пристально наблюдает за ней и на всякий случай держится неподалеку. Ричарда нигде не было видно. Джон галантно усадил Энн на заваленный подушками подоконник и попросил позволения сесть рядом.

— Король часто вспоминает о том происшествии в Ричмонде, повторяя, как он благодарен вашему слуге, мистеру Олсопу. Король поручил мне узнать, здоров ли мистер Олсоп. Кажется, он все-таки серьезно пострадал. Король готов прислать к нему своего личного врача.

— Он уже поправляется, — невозмутимо ответила Энн, считая, что долг всякой хозяйки — заботиться о пострадавших слугах. — До Вестминстера он доехал благополучно. Правда, пока еще слаб. Поблагодарите его величество за заботу.

— Мистер Олсоп на редкость отважен и сообразителен — как истинный воин, не правда ли, мистрис Энн?

— Воин? Мистер Олсоп? — не попалась на приманку Энн. — О, нет! Насколько мне известно, ему не доводилось воевать. Во времена битвы при Редмуре он был еще ребенком. — Тут она спохватилась, с запозданием сообразив, что напрасно упомянула о сражении между сторонниками нынешнего и прежнего королей.