— А может, он служил за границей? Он неплохо владеет мечом, вот я и подумал… — Джон усмехнулся. — Но должно быть, я ошибся. Разумеется, король пожелал побольше разузнать про мистера Олсопа исключительно для того, чтобы наградить его.

— Его величество уже наградил Дикона, — напомнила Энн и добавила: — Сам мистер Олсоп считает, что он выполнил долг подданного и просто долг человека, увидевшего, что ребенок в опасности. Я рада, что принц Генри не пострадал и уже оправился от потрясения.

— Дети быстро забывают об опасности, — пожал плечами Хильярд. — Теперь наставники позаботятся о том, чтобы впредь его высочество действовал осмотрительнее. — И он сменил тему, заговорил о нарядах и манерах общих знакомых, не забыв спросить Энн о ее младшей подруге.

Вздохнув с облегчением, Энн проболтала с ним полчаса. Она сообщила Джону, что принцесса Мэри Роуз уже поправилась и королева немного успокоилась. Но на протяжении всего разговора Энн никак не могла отделаться от тревожной мысли о том, что вкрадчивые вопросы Хильярда грозят Ричарду опасностью. Наконец она решила сама поговорить с Ричардом и предупредить, что его подвиг пробудил к нему интерес короля.

На следующее утро у нее разболелась голова, и королева, заметив ее страдания, отпустила девушку, посоветовав ей прилечь. Вернувшись к себе в комнату, Энн тепло оделась и в сопровождении Мэри отправилась в конюшню. К тому времени стражники уже привыкли видеть ее во дворце и потому пропустили во двор без возражений. Разыскав Ричарда, Энн бесцеремонно прервала его беседу с Уотом:

— Нам надо срочно поговорить. Уот, побудь у дверей конюшни вместе с Мэри.

Она отвела Ричарда в дальний угол конюшни, где стоял такой знакомый запах сена и лошадей. На миг Энн показалось, что она вернулась домой, в Раштон. Ричард хмурился, лошади похрустывали сеном, кобыла Энн приветственно заржала.

— Зачем вы пришли? — строго спросил Ричард. — Мы же решили встречаться как можно реже. Если вам что-нибудь понадобилось, вы могли бы вызвать меня к себе. Вы же знаете, я не стал бы медлить.

— Во дворце у каждой стены есть уши, — возразила Энн. — Я боялась, что нас кто-нибудь подслушает.

— Вижу, вы быстро разобрались, что к чему, — заметил Ричард.

Нетерпеливо кивнув, Энн сбросила капюшон. Пряди ее волос выбились из-под чепца. Ричарду хотелось провести по ним пальцем, наклониться и поцеловать нежную шею Энн.

— Вы должны немедленно покинуть Вестминстер, — без предисловий заявила Энн. — Джон Хильярд выспрашивает о вас, и я все больше убеждаюсь, что этот человек опасен. Господи, почему я так сглупила, оставив вас здесь? Ведь теперь под угрозой ваша жизнь!

— Хильярд? — переспросил Ричард, сведя брови над переносицей. — Какое ему дело до меня? Таких, как я, он не замечает.

— Я и прежде чувствовала, что он наблюдает за вами, но не решалась с вами поговорить, — торопливо добавила Энн, — чтобы не вызвать ревности. Но в последнее время он начал задавать и вопросы о моем отце — по-видимому, по приказу короля или кого-нибудь из королевских соглядатаев.

— Очень может быть, но вряд ли он узнает что-либо подозрительное о вашем отце. Сэр Джарвис стал осторожнее с тех пор, как было подавлено восстание Ловелла.

— Король злопамятен, — с горечью напомнила Энн, — он не спускает глаз даже с тех, кого давным-давно простил. Наверное, у него были свои причины разрешить королеве вызвать ко двору Филиппу.

Ричард оглянулся на прикрытую дверь и усадил Энн рядом с собой на свежее ароматное сено.