Сам он был одет так, как обычно одевался для выступлений: черный плащ с красной подкладкой, накинутый поверх голубой куртки и узких черных брюк в обтяжку, заправленных в черные же короткие сапоги. Все это, если не считать плаща, вполне соответствовало здешней моде. Они с Тони, особенно на фоне Генри и его людей, казались исключительно хорошо и дорого одетой парой.

Наконец лимузин доставил их к месту назначения. Клуб ПСД находился на углу одного из кварталов в деловой части города. Высокое здание с фасадом, облицованным камнем, похожим на гранит. К этому лишенному окон фасаду вела подъездная дорожка для машин, а та часть здания, которая соседствовала со следующим, не менее высоким, была отделена от него только узенькой пустынной аллейкой. Ее освещал одинокий фонарь, висевший над двойной, скорее всего служебной, дверью, что располагалась метрах в двадцати от начала аллейки.

В отличие от боковой двери, парадный вход был достаточно освещен. К высокой и широкой двери, в которую легко могли одновременно войти хоть четверо, вели пологие ступени.

В дверном проеме никого не было видно, лишь смутно мерцало обычное силовое поле, защищавшее вход от капризов погоды. Два розоволицых молодых здоровяка в голубых ливреях с широкими, обшитыми золотым кантом лацканами стояли в холле по обе стороны от входа, глядя на улицу. Третий молодой человек в такой же ливрее, увидев Блейза, развернулся и исчез в темных недрах клуба.

Блейз подождал, пока Генри и его люди не присоединятся к ним с Тони, чтобы войти в клуб всем вместе. За это время молодой человек успел вернуться; с ним пришел еще один мужчина, которому на вид было то ли под сорок, то ли чуть за сорок, одетый в деловой темно‑серый костюм с такими же широкими лацканами, как и у швейцаров. Остановившись в дверях, он несколько мгновений разглядывал прибывших, которые уже начали подниматься по ступеням.

Человек этот был всего сантиметров на десять‑двенадцать ниже Блейза, а комплекцией даже превосходил его. Весь его облик – пиджак с огромными лацканами, подчеркивавшими и без того широкие плечи, усы и грива седеющих волос – свидетельствовал, что человек этот занимает очень высокое положение и не привык выслушивать чьи бы то ни было возражения. Но на сей раз хмурое выражение, застывшее на его лице, сменилось чем‑то вроде растерянности, когда он понял, что приближающийся к нему Блейз ростом гораздо выше его, а он явно привык всегда возвышаться над другими.

Блейз едва сдерживал улыбку. Он уже давно привык к такой реакции людей высокого роста, которые вдруг замечали, что он выше них. Поравнявшись с человеком в сером костюме, он попросту кивнул ему.

Тому, правда, отчасти удалось вернуть себе властный вид. Очевидно, он наконец догадался, кто пожаловал в гости.

– Блейз Аренс! Большая честь приветствовать вас, большая честь! – воскликнул он. Но после этих слов его взгляд упал на Тони и Генри с его людьми. Он снова взглянул на Блейза. – Меня зовут Уолнер Матиас. Я – управляющий клуба. Уполномочен проводить вас на ужин, который состоится наверху в конфиденциальной обстановке. Но… прошу прощения, приглашение касалось исключительно вас одного, никого больше мы не ждали.

– Эта леди со мной, – заявил Блейз тоном человека, который привык изрекать исключительно неоспоримые истины. – Мы поужинаем вместе. Я уверен, что те, кто меня пригласил, возражать не станут. Что же до остальных моих людей – возможно, у вас найдется для них какая‑нибудь боковая комнатка. Это мои ученики, те немногие, кому я время от времени позволяю сопровождать меня. Этим шестерым просто повезло – сегодня вечером я выбрал именно их. Так что мы войдем все вместе.

Управляющий явно колебался.

– Я уверен, что вам нетрудно будет подыскать место для моих учеников. – На этот раз в голосе Блейза уже проскальзывали нотки нетерпения – настолько малозаметные, что никто не смог бы обвинить его в том, что он указывает собеседнику на недопустимость его колебаний, и в то же время как бы намекающие на такую возможность, подобно тому как отдаленный раскат грома за горизонтом может служить предвестником грозы, несмотря на ясное небо.