|
Летает она нормально, еще потренируется конкретно на этом "Пересвете", машина в пилотировании несложная. Второго пилота она сама себе подберет, пожалуй… Маршрут пусть изучат до последнего кустика, я уж не говорю про места для вынужденных посадок. Парашюты… пусть тренируются хватать в охапку пассажира и прыгать с ним на одном, два раза по пятьдесят килограмм, это еще не перегруз. На маршруте посадить наблюдателей, чтобы радировали, как летит борт, и несколько групп быстрого реагирования на случай вынужденной посадки… всё или пропустил что-нибудь? Ну конечно, у нас-то этот "Пересвет" и охраняется, и обслуживается на уровне, а вот в Гатчине это придется организовать. И, пожалуй, не к первым полетам, но нужен сменный экипаж. Берем блокнот, пишем… очень, кстати, против склероза помогает. На чем Мари в Гатчину ездить будет, на карете? Хорош же я гусь, любовнице чуть не забыл автомобиль подарить! В нашей Москве бы меня точно не поняли. Значит, срочно делаем длиннобазную бронированную "Оку" с нормальным мотором, даже две, Гоше тоже нужно, а то эсеры уже шевелятся. И пару обычных в Питер, для охраны. Охраняет официально пусть первый отдел, это его прерогатива, а где там шестерка суетиться будет, надо будет отдельно подумать. Только вот ведь гадство, и Ники же придется такую "Оку" дарить, иначе неудобно будет! Ну, эту уж с георгиевским мотором, и пусть для нее шестерка пару водителей и столько же механиков готовит.
Однако претворение всех этих планов в жизнь требовали времени, и в середине мая императрица приехала в Георгиевск еще на поезде. Естественно, на вокзале было достаточно охраны… Я вдруг с удивлением поймал себя на мысли, что беспокоюсь не о том, что какие-либо эксцессы могут нарушить наши планы, а просто за симпатичную мне женщину! Охренеть, подумал я, подгоняя свою "Оку" прямо к вагону. – Рада вас вновь видеть, господин Найденов, – сказала императрица, протягивая руку для поцелуя. – Ваша радость ничто перед моей, ваше величество, – я выполнил предложенное действие, но тут сбоку произошло какое-то шевеление, – минутку… Ко мне уже подбежал сотрудник шестерки и шепнул пару фраз. – Все в порядке, это просто какой-то идиот попытался нас сфотографировать, не получив предварительно санкции. – И что? – с интересом спросила Мари. – Да ничего особенного, слегка дали ему в ухо, говорят, что через полчаса придет в себя, – пожал плечами я. – А вот что фотоаппарат расколотили об рельсы, это они зря, нехорошо на путях мусорить. – Строго тут у тебя, Джордж, – сообщила мне дама, когда мы уже сели в машину. – На том стоим, – я воткнул вторую передачу, – тебя как везти, потише или побыстрее? – Побыстрее. Говорят, ты, когда один, ездишь с совершенно непредставимой скоростью! Я тоже так хочу, – улыбнулась императрица и придвинулась поближе. – Тогда держись крепче… да, за меня тоже можно. Я притопил газ. Вполне умеренно, без фанатизма – чай, не Витте катаю, восьмидесяти за глаза хватит. Сегодня у Гоши был присутственный день – то есть он обязан был, как дурак, с четырех до восьми торчать в приемном парке и слушать изъявления верноподданнических чувств, а также принимать прошения. Моя вахта была через две недели, и чувств мне, слава богу, никто пока не высказывал, да и прошений несли мало. Зато в товарных количествах тащили кляузы – буквально с первого же приема, как будто их годами копили специально для меня. Императрица, переодевшись и слегка отдохнув с дороги, отправилась поддерживать сына в его нелегком труде, а я остался, только мне и не хватало по собственной воле лишний раз тащиться на это сборище. |
