– Она травы лечебные собирала, и…

– Вот пусть свое сено и жует! – он демонстративно оскалил длинные, острые, совершенно волчьи клыки, намекая, что уж сам-то сено жевать точно не станет. – Пришлого ее подбирать тоже никто не заставлял. Хочет чужаков тащить – пусть сама и кормит.

– Так… разве остальные сюда не также попали? – вдруг подала голос молчавшая до сих пор Ашша. – Пикчу из трясины выдернули. – она указала на маленького, в половину человечьего роста мужичка в высокой шапке. – Ухан сам пришел, когда ему ухо на Торжище пометили…

– Ну и нечего поминать, тут я не ворую. – недовольно буркнул энатокет.

– Да и ты… – старая никса внимательно поглядела на человеко-тура. – Сюда ползком приполз: и лечить пришлось, и откармливать.

Тур заревел – громко, надсадно, яростно. С размаху бухнул себя кулачищем в грудь и в один шаг преодолел расстояние до плетеного «пенала». На миг его налитые кровью глазки оказались на одном уровне с сидящей на крыше никсой… а потом его громадная ручища ухватила старуху за горло, приподняла… и затрясла так, что змеиный хвост никсы закачался в воздухе.

– Никогда! Чуешь, никогда! – он снова встряхнул старуху. – Не смей со мной спорить!

– Хррр! – никса захрипела, царапая слабыми пальцами руку человека-тура.

– Пусти! Пусти Ашшу! – завизжал Митроха, бросаясь к туру.

Тот рявкнул – и другой рукой отшвырнул мальца, так что тот приложился спиной об бортик. Ставшие вдруг багрово-алыми глаза тура жутко выкатились из глазниц, язык свесился меж клыков, он с упоением глядел как лицо Ашши синеет, и как она все слабее пытается разжать его пальцы на своем горле.

«А ведь он ее сейчас убьет. – понял Татльзвум. – Я останусь без лекаря, без еды, без драконьего облика, не зная дороги с болота, в этом сборище тварей, которым на меня хвостом махать. Даже тем, у кого хвостов нет.»

Резкий толчок с места – он взвился в воздух и обрушился на тура всем телом. И сам рухнул к его растоптанным сапогам, задыхаясь от мгновенно накатившей слабости. Бугай пошатнулся не столько от удара, сколько от удивления, и разжав пальцы. Ашша с шумом шлепнулась на плетеный настил, хрипло, со стоном задышала. Тур изумленно поглядел на успевшего подняться на четвереньки Татльзвума, и толстые бычьи губы растянулись в зловещей усмешке, открывая волчьи зубищи.

– Ну да, пришлый… – ухмыльнулся тур… и замахнулся, пнуть Татльзвума ногой в живот.

Тот перекатился по палубе, уворачиваясь от удара. Не встретив сопротивления, тур провалился в собственный удар. Кто-то пнул Тата под зад, снова выталкивая на середину, но он стремительно изогнулся и вскочил. Стиснул кулаки. Что может этот тупой бык противопоставить настоящему воину-дракону? Превратиться бы… он даже замешкался на мгновение, представляя как вспыхивают под его огнем жалкие лодчонки и мечутся, вопя, здешние твари…

Летящий ему в голову кулак быкоголового он заметил в последний момент. Увернуться уже не успевал, лишь отдернул голову. Удар прошелся вскользь, но даже от него повело в сторону и зазвенело в ушах.

– Бей его, тур! – заорали из толпы. – Бей! Бей! Бей!

«Ах вы ж… человечки! И прочие!» – захлебываясь яростью, Тат кинулся на тура.

Тур раскрыл лапищи – каждая как бычий окорок – и принял противника в объятья.

Татльзвум почувствовал как плечи его точно в тисках зажали.