– Да, клянусь святыми духами этой земли, ты заслужил суровую кару! Это не я, а ты должен был носить шра… – Чародейка умолкла и помчалась прочь, проклиная свою несдержанность.

– Пожалуйста, не уходи! – крикнул Йен ей вслед.

– Фиона! – вскричал Реймонд с таким отчаянием, что она невольно замедлила шаги и оглянулась. Его лицо, столь дорогое Фионе, было полно боли и растерянности.

– Со мной ничего не случится. Но пока он здесь, мне в замке делать нечего!

– О-ох! – вырвалось у Реймонда. Он едва успел перехватить ее у ворот. Интересно, ему так и придется всю оставшуюся жизнь гоняться за этой сумасбродкой?

– Фиона! – мягко окликнул ее Йен, снова оказавшийся рядом. – Поговори со мной. Я тебя умоляю!

– Мне не о чем с тобой говорить! – выпалила она, и Реймонд подумал, что впервые видит ее в такой ярости. Чародейка вся горела у него в руках и тряслась как в лихорадке. Над головой сгустились тучи, и неведомо откуда подул резкий ветер.

– Но мне есть что тебе сказать!

– Не из-за твоих ли слов, – язвительно напомнила она, – мне уже пришлось пострадать?

– Пожалуйста! – Йен опустился на одно колено, и от неожиданности Реймонд даже выпустил локоть Фионы. Рыцарь не верил своим глазам.

– Ох! – раздраженно вздохнула Фиона. – Вставай, Йен! Не могу не признаться – мне приятно видеть, как ты унижаешься ради меня, но это ничего не изменит. Встань и веди себя по-мужски!

Йен встал и замер в ожидании. Решит ли она уйти или останется? А Фиона смотрела на Реймонда. Больше всего ее терзало то, что он стал свидетелем этой сцены. И зачем только Йен вернулся? Все Магуайры – упрямцы, и он не уберется из замка, пока не вытрясет из нее всю душу. Как будто ей приятно вспоминать о том кошмаре, в который он втравил ее десять лет назад! Фиона потащилась обратно в кабинет. Йен хотел было пойти следом, но Реймонд задержал его:

– Ты здорово досадил ей, Йен.

– Я сделал гораздо хуже, – ответил он и зашагал за чародейкой.

Фиона видела, что Реймонд хочет присутствовать при их объяснении, но не впустила его в кабинет. Пусть обижается сколько хочет. Она так злилась на Йена, что не отвечала за себя. Не дай Бог, ее ярость вырвется из-под контроля – тогда запросто может пострадать невинный человек.

И чародейка захлопнула дверь у Реймонда перед носом.

Затем она подошла к окну и распахнула ставни с розовыми стеклами. Ее лицо овеял ласковый ветерок, и Фиона вспомнила, как любила сидеть возле этого окна ее мать.

Йен смотрел ей в спину и чувствовал, какая боль и обида кипят в ее душе. Даже в самой комнате стало душно, несмотря на распахнутое окно. Ну что ж, будь что будет. И Йен начал свою речь.

– Как только я оказался здесь, я думал лишь о том, что могу встретить тебя.

– Стало быть, тебе крупно повезло.

Йен перевел дыхание, стараясь совладать со страхом. Вряд ли ему когда-нибудь удастся помириться с Фионой. Но он все равно должен попытаться.

– Я горько сожалею о том, что сделал.

– Вот и отлично, – процедила она. – А теперь убирайся.

– Господь свидетель, ты самая упрямая женщина на свете!

– Ты путаешь упрямство и упорство! – Фиона так впилась в подоконник, что казалось, ее ногти вот-вот вонзятся в камень.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. – Йен умолк на минуту и еле слышно промолвил: – Я никогда не видел тебя такой красивой.

– Твоя лесть меня не волнует. То время, когда я могла на нее купиться, давно миновало.

– Тогда я был глупым мальчишкой, Фиона.

– А я была глупой девчонкой! Девчонкой, влюбленной в мальчишку, готового на все ради собственного удовольствия! И ради тебя я пустила в ход свое колдовство! – Она резко повернулась, отчего на Йена пошла плотная волна жара.