– Шивон пострадала больше всех, потому что ей пришлось стать женой этого животного! – напомнила Фиона.

– Она простила меня!

Ответом ему был суровый мрачный взгляд.

– Неужели ты так ожесточилась за эти годы?

– А как по-твоему? Шивон любила тебя, но не так сильно, чтобы пойти против своего народа… в отличие от меня. Наверное, меня настигло проклятие любви, когда человек не способен различить, где правда, а где ложь, пока не становится слишком поздно. И теперь ты будешь носить это проклятие до конца своих дней! – Фиона подошла к нему вплотную и не без злорадства увидела, что Йен испугался не на шутку.

– А что же будет с тобой, Фиона? Неужели ты готова сама приговорить себя к одиночеству, хотя вовсе не обязана больше страдать?

Фиона подумала о дочери. Шинид станет ее спасением от одиночества. И ей снова захотелось покинуть этот кабинет и увидеть свою дочь. В тот же миг ее мысли вернулись к Реймонду. Он наверняка торчит под дверью, ловит каждое слово и проклинает себя за то, что это услышал. Фиона готова была провалиться сквозь землю от стыда.

– Я слишком устала и слишком стара для того, чтобы мечтать о мужчинах! – глухо проговорила она, не скрывая горечи. – Мои шрамы выдадут меня с головой. И ни один мужчина больше меня не захочет.

– Ты судишь себя слишком строго!

– Нет, я заслужила эту кару за то, что слишком доверяла мужчинам! – Чародейка горестно покачала головой. – Меня выдрали кнутом, но я лишь пострадала от боли и заработала шрамы на спине как напоминание о своей беспечности. Но пока отец бил меня, моя мать истекала кровью.

– О Господи! – вырвалось у Йена.

– Она умерла вместо меня. – Фиона шумно сглотнула и добавила: – А вот теперь попроси у меня прощения еще раз.

Но Йен не в силах был вымолвить ни слова. Только теперь перед ним открылась вся глубина его предательства. Он знал, какая нежная любовь связывала мать и дочь, но понятия не имел о том, что леди Эгрейн погибла из-за его эгоизма.

Фиона подошла к двери и распахнула ее настежь. На первый взгляд коридор был пуст. Она вышла из кабинета и услышала, как кто-то тихонько окликнул ее по имени. Чародейка обернулась. В сумраке смутно угадывалась одинокая фигура Реймонда.

– Ты слышал.

– Кое-что.

– Неужели я не имею права на личную жизнь?

– Прости. – Реймонд тянулся к ней всем сердцем, всей душой. Но Фиона держалась так отстранение, словно была с ним едва знакома.

– Меня тошнит от этих ваших «прости»! Как будто этого достаточно, чтобы убрать из жизни все несчастья, в которые женщины попадают по вашей милости!

Чародейка повернулась и кинулась наутек. Реймонд метнулся следом, понимая, что Фиона снова собирается скрыться. Он поймал ее за руку и вынудил остановиться.

– Оставь меня в покое! – прорычала она, вырываясь.

– Нет! – В ответ он получил надменный ледяной взор. – Мне надоело гоняться за тобой, Фиона! – И Реймонд потащил ее к лестнице.

– Это не твое дело – куда я пойду!

– Неправда, мое! – Он уже спускался по ступеням и волок ее следом.

– Реймонд, перестань!

Внизу, в главном зале, заметили их появление. Кое-кто уже хихикал и даже хлопал в ладоши при виде такого необычного зрелища. Подоспевший Йен застыл у верхней ступеньки, скрестив руки на груди и не сводя с парочки взгляда, полного надежды.

– Ты меня позоришь перед людьми! – прошипела Фиона.

– Ах, какая жалость!

– Реймонд де Клер!

Он взглянул на нее так, что даже Фионе стало ясно: сейчас с ним лучше не спорить.